Восемь любящих женщин

БАБУШКА: Значит, это Сюзон? Моя маленькая Сюзон? Но, она же пошла искать проход в стене. Она, наверное, уже по дороге в полицию.

ОГЮСТИНА: Никуда она не пойдет! Она вернется и наврет нам! "Прохода нет. Его кто-то заделал". Вот увидите! (Входит Сюзон)

СЮЗОН: Прохода нет .Его кто-то заделал колючей проволокой! (Все пятятся от Сюзон)

ГАБИ: Моя дочь!

БАБУШКА: Сюзон! Как ты могла?

СЮЗОН: Что я могла? Вы сделали еще какое-нибудь открытие?

КАТРИН: (приподнявшись на диване) Да, Сюзон, да...

СЮЗОН: Что же вы открыли?

КАТРИН: Твой шкаф... Там лежала коробка с крысиным ядом... Ой, больно.

СЮЗОН: Вы нашли у меня в шкафу яд?

КАТРИН: Нашла.

СЮЗОН: Смотрю я на тебя...

КАТРИН: Смотри.

СЮЗОН: Нет, это не ты... Кажется, я тебя потеряла.

КАТРИН: Могла потерять. Только надо было бить сильнее...

СЮЗОН: Ты чудовище! Ты смеешь обвинять меня? А это что? (вынимает из кармана клок материи) Убийца заделывал плохо. Оставил вещественное доказательство! Это клок твоей пижамы, сестричка? Ну, что ты скажешь о моем открытии.

КАТРИН: Оно стоит моего...

СЮЗОН: Ничего! Теперь все будет в порядке! Я крикнула шоферу грузовика

- он остановился, чтобы поправить груз. Полиция прибудет. Ждать уже недолго

КАТРИН: . Итак борьба не на жизнь, а на смерть. Остались два кандидата.

Но полиции нужен будет один. (лай собак)

ГАБИ: Собаки!

ВСЕ: Собаки! Собаки ожили!

ГАБИ: Я сойду с ума! Смотрите! (На лестнице вверху появляется Шанель. Она бледна. Держится за стену.

Движется с усилием)

ПЬЕРЕТТА: (бросаясь к ней) Почему вы встали? Это неосторожно!

ШАНЕЛЬ: Я должна была спуститься вниз... Я должна сказать... (слабым голосом)

ПЬЕРЕТТА: (усаживая ее) Так... Тихонько... Садитесь... (Шанель сидя смотрит на всех)

ГАБИ: Ну что же? Мы слушаем вас, ШАНЕЛЬ:

ШАНЕЛЬ: Это очень странно. Мне трудно говорить! Катрин, девочка моя, подойди сюда!

КАТРИН: Ты знаешь все, Шанель, да?

ШАНЕЛЬ: Да.

ГАБИ: Так, может быть, вы откроете все тайны нам? Говори ты, Катрин...

Скажи им все.КАТРИН: Хорошо, слушайте! Это чудная рождественская сказка... Жил-был человек. Добрый, хороший человек. И вокруг него было восемь женщин. Он стойко держался, но они были сильнее, чем он. Вчера вечером этот бедняга лег спать еще более усталым, еще более разоренным, еще более обманутым, чем всегда. А женщины продолжали плясать вокруг него свою чертову пляску. Только дочь, его Катрин, спряталась, и все видела и все слышала. Номер первый - десять часов вечера, теща этого человека, которую он приютил в своем доме, отказалась даже дать ему взаймы свои денежные бумаги. Этот великолепный жест мог бы его спасти. Но, жадная старуха не дала ему денег. Через полчаса, номер второй: приползла дежурная гадюка, тетя Огюстина, пококетничала с ним, и выложила ему последние сплетни. Она не убила папу, ему только стало противно. (Бабушка и Огюстина забились в угол)

В одиннадцать часов начинается новая атака - наступление главных сил.

Его жена, моя мать, дает понять, что она бросает его, она уходит с тем человеком, который разорил ее мужа. Правда, для всех это должно быть тайной, она будет жить на два фронта ради дочерей. "До свидания муженек! Я поживу с твоим заместителем и вернусь обратно". Все это очень просто, правда? (Габи, очень бледная, опускается в кресло)

В одиннадцать часов тридцать минут - закомпостированная злодейка - горничная ЛУИЗА: Набитая дура, вульгарная, продажная. А вскоре после нее -

Пьеретта - она пришла доить корову: Ей нужны две тысячи франков! И она получает их! Правда, эти деньги уходят недалеко, но это уже другая сказка...

И после всего - счастливый конец, последнее появление: его дочь Сюзон, приехав тайно из Лондона, преподносит ему радостную новость: ей нужны деньги, потому что она беременна. Ну, это я рассказала вам обо всех вас.

Осталось рассказать совсем немного: обо мне самой... вы тут все трепыхали: кто приходил к нему последний? Я приходила! Я, Катрин, его дочь!

СЮЗОН: Молчи!.. Молчи!

КАТРИН: Бедный мой папа... В шесть часов утра я застала его в слезах...

Как страшно когда плачут папы... Папы никогда не плачут... А он плакал...

Нос у него распух, а на кончике дрожала крупная слеза... Он мне сказал: "Ты славная девочка. Ты слишком много читаешь и не любишь мыться, но кроме тебя у меня никого нет на свете!" и я поклялась: "Сдохну, папа, а ты будешь счастлив". А он все плакал и сказал: "Как хорошо как, наверное, хорошо, спокойно тем, кто умер". А глаза его были широко раскрыты, круглые, в слезах, и как будто просили: "Пожалуйста, пожалейте меня". И тогда я пожалела его... (плачет, но голос ее звучит все сильнее, все торжественнее).

И я решила освободить его, моего папу!.. (все в ужасе)

ГАБИ: (бессильно шепчет) Ты хочешь сказать... Что... ты... ты...