Восемь миллионов способов умереть

— Сказать им правду. Да, вы пришли сюда, да, вышибли дверь, увидели, что она мертва, испугались и убежали. Поездили по городу, пытаясь успокоиться и собраться с мыслями. Хотели прежде, чем действовать дальше, посоветоваться со мной, но меня не застали. Звонили несколько раз и наконец дозвонились. И мы приехали сюда и вызвали полицию.

— Вы считаете, это самый лучший вариант?

— Думаю, да.

— И все из-за какой-то цепочки…

— Но в ней и заключается главная неувязка. Ладно, пусть бы ее даже не было, этой цепочки, все равно лучше сказать правду. Послушайте, Чанс, вы ведь ее не убивали. Она покончила с собой, так?

— Ну и что?

— А раз вы ее не убивали, то самое милое дело — это сказать правду. А вот если вы виноваты, тогда лучше вообще молчать. Позвонить адвокату и держать язык за зубами. А когда вины за тобой нет, лучше говорить правду. Куда как проще. К тому же это избавляет от возможности запутаться в показаниях. И вот что я еще вам скажу. Преступники — такой народ, лгут всю дорогу. Полицейские это знают прекрасно. И стоит им поймать человека хотя бы на одной мелкой лжи, как они вцепляются в него мертвой хваткой и не успокоятся, пока не раскрутят. Солгав, вы хотите избавить себя от беды. И иногда, как в данном случае, это может сработать. Потому как тут — чистой воды самоубийство. Так что, может, и сойдет с рук. Ну, а если не сойдет и вас прищучат, тогда наживете себе вдесятеро больше неприятностей.

Секунду он обдумывал услышанное, затем вздохнул:

— Но ведь они обязательно спросят, почему я сразу не позвонил.

— А правда, почему?

— Потому, что не знал, что делать, приятель. Что делать, куда податься.

— Ну, вот так им и скажите.

— Да, пожалуй.

— И куда же вы подались, выйдя отсюда?

— Это вчера? Ну, вы, в общем, правильно все обрисовали. Мотался на машине по городу, несколько раз объехал вокруг парка. Потом через мост Джорджа Вашингтона доехал до Пэлисейдс-парквея. Ну, как тогда, в воскресенье, — он покачал головой при этом воспоминании. — Потом вернулся назад, заехал к Мэри Лу. Дверь отпер своим ключом, никакой цепочки там не было. Она спала. Я прилег рядом, разбудил. Какое-то время побыли вместе, Потом поехал домой.

— К себе домой?

— Да, к себе домой. Но я не собираюсь рассказывать им о своем доме.

— В этом нет необходимости. Значит, вы вздремнули у Мэри Лу?

— Я никогда не сплю, если рядом находится кто-то. Просто не могу. Но и это им знать необязательно.

— Конечно.

— Потом был у себя. И снова поехал в город. Стал искать вас.

— А что вы делали дома?

— Немного поспал. Кажется, час или два. Я вообще мало сплю, так что мне хватило.

— Ясненько.

— Ну, а потом заехал за вами. Остальное вы знаете… — Он подошел к стене, снял с гвоздя маску с глубокими глазницами. И стал рассказывать мне о племени, которому она принадлежала, о его географическом расположении, о предназначении этой маски. Я слушал не слишком внимательно. — Ну, вот, теперь здесь мои отпечатки, — заметил он. — Впрочем, ничего страшного. Ведь вы можете подтвердить, что пока мы ждали полицию, я снимал ее со стены — представлял родословную. Да я и сам могу сказать правду. Не хочу, чтобы меня ловили на мелкой лжи. Маленькой черной лжи, — добавил он с усмешкой. — Может, вы сами позвоните в полицию?..

Глава 23

Впрочем, неприятностей оказалось намного меньше, чем я предполагал. Я не знал ни одного полицейского 20-го участка, но прошло все тем не менее гладко, как по маслу. Мы с Чансом ответили на все положенные вопросы, а затем проехали в участок на Восемьдесят вторую улицу — дать письменные показания. Результаты предварительной экспертизы на месте происшествия совпадали с тем, что мы сообщили. Полицейские не преминули заметить, что Чанс должен был позвонить сразу же, как только обнаружил мертвую девушку, но не стали слишком уж допытываться, почему и зачем он тянул время. Неожиданно наткнуться на труп — это всегда шок для кого угодно, даже для сутенера. Тем более что девица была его шлюхой, да и потом ведь здесь Нью-Йорк — город людей, привыкших ко всему и поэтому достаточно равнодушных. Еще слава Богу, что он вообще позвонил. Уж лучше поздно, чем никогда.

Когда мы прибыли в участок, я уже немного успокоился. А волновался я не зря: до меня вдруг дошло, на чем они могут нас зацепить. Ведь мое пальто преврати-, лось в настоящий арсенал — в кармане лежали револьвер и два ножа, которые я отобрал у того грабителя в Гарлеме. Носить при себе оружие без специального на него разрешения запрещалось законом. Причем относилось это не только к револьверу, но и к ножам. А уж что касается револьвера, то лишь Господу Богу было ведомо его происхождение. Но повода обыскивать нас у них не было, и, к счастью, все обошлось.

* * *

— Шлюхи часто кончают самоубийством, — сказал Джой Деркин. — Только и знают, что накладывать на себя руки. Тем более что эта уже пыталась однажды. Видел шрамы на запястьях? Им несколько лет, так по крайней мере утверждает эксперт. Есть и еще кое-что, чего ты не знаешь. В прошлом году она наглоталась таблеток. Подружка возила ее в Сент-Клэр — промывать желудок.