Восемь обезьян

— Ну, Надя, а когда закончишь? — заныла Муська. — Понимаешь, он человек пожилой, говорит, что ждать долго не может, время, мол, ограничено.

Самое умное было бы просто послать Муську подальше и бросить трубку. Но такой номер с Муськой не пройдет, от нее так просто не отделаешься. Она не обидится и начнет названивать каждый час. Покоя, в общем, не даст. И не отстанет, пока не добьется своего, уж Надежда ее знает не первый год.

— Надя, ну ты хоть съезди к нему, посмотри, что там сделать нужно, пока договоритесь…

— Съездить? — оторопела Надежда. — А что, по телефону поговорить никак нельзя?

— А он… немножко плохо слышит, так-то ничего, а по телефону никак… Ты уж извини, Надя…

— Постой… — Надежда искала подвох, — а ты как с ним разговаривала? Ты же теперь в другой квартире живешь, неужели ты специально его навещала?

— А он только мой голос по телефону и различает, — призналась Муська, — говорит, у меня какой-то особенный тембр.

У Муськи с годами стал удивительно визгливый голос, иногда просто как пила на сучок попала.

— Так я позвоню ему и договорюсь, что ты приедешь завтра? — обрадованно тараторила Муська.

— Послезавтра, — сдаваясь, ответила Надежда. — Завтра я никак не смогу…

С Муськой всегда так — если уж ей чего надо, то лучше сразу сдаться, целее нервы будут.

Надежда очень торопилась, но в центре города всегда пробки, и она добралась до Тучкова моста только за десять минут до времени, назначенного Сугробовым, — без десяти четыре.

Возле самого моста красовался старинный трехмачтовый корабль. В моделях парусных кораблей Надежда не разбиралась, так что она не знала, что это за корабль — каравелла, бригантина или клипер. А может быть, вообще какая-нибудь гулета. Во всяком случае, корабль был очень красивый и вызывал романтические ассоциации — синее флибустьерское море, остров сокровищ, Джонни Депп в треугольной шляпе, с попугаем на плече, и тому подобное. От набережной к кораблю вели деревянные мостки, а над входом во внутренние помещения (кажется, это называется надстройкой, хотя Надежда не была уверена) красовалась вывеска — «Ресторан „Флагман“».

Прежде чем ступить на мостки, Надежда прошла по набережной вдоль корабля и увидела возле самой кормы еще одни мостки — узкие, неустойчивые и не бросающиеся в глаза. Видимо, это было что-то вроде служебного входа в ресторан — чтобы персонал мог входить и выходить, не беспокоя посетителей.

Надежда на всякий случай запомнила расположение этих запасных мостков. Когда-то она прочитала, что, приходя на место операции, первым делом нужно подготовить варианты безопасного отступления, и с тех пор неукоснительно соблюдала это правило.

Вернувшись к главному входу в ресторан, она прошла по мосткам.

Перед входом стоял молодой парень в костюме опереточного пирата. Он взглянул на Надежду с некоторым сомнением и осведомился:

— Дама, вы одна?

— Ну да, я хочу просто пообедать! Это что — возбраняется?

— Нет, что вы… — Пират пожал плечами. — Проходите, конечно…

Надежда вздохнула. Как известно, театр начинается с вешалки, а тут ей сразу оказали не слишком радушный прием. Но, в конце концов, она пришла сюда по делу, а не отдыхать. Она, в свою очередь, пожала плечами и вошла в зал ресторана.

Зал был просторный, хотя и с низковатым потолком. С этого потолка свешивались рыболовные сети, в которых запутались морские звезды, раковины и моллюски — несомненно, бутафорские, потому что настоящие распространяли бы запах тухлой рыбы.

Вообще, в оформлении зала преобладала морская тематика — по стенам висели какие-то старинные навигационные приборы, корабельные штурвалы и большие компасы (конечно, с ударением на второй слог, как положено на корабле). По углам стояли большие заржавленные якоря. Освещение тоже было соответствующее — тут и там светились корабельные фонари в металлической сетке.

Людей в ресторане было немного, что и понятно — время бизнес-ланчей уже закончилось, а для семейного или романтического ужина было еще рано.

Задержавшись в дверях, Надежда оглядела присутствующих.

Среди всех посетителей ее внимание привлекли два хорошо одетых мужчины среднего возраста, подходящие на роль Валентина Сергеевича Сугробова: один — худощавый, с волосами цвета «перец с солью», в стильном твидовом пиджаке, и второй — полноватый, лысоватый и весь немного помятый, в сером, давно не глаженном костюме, со сбитым на сторону галстуком. Оба мужчины не обедали, а только пили кофе, явно кого-то поджидая.

Надежда решила, что, скорее всего, Сугробов — первый, более аккуратный господин, но все же лучше проверить.

К ней уже шел метрдотель — такой же опереточный пират, как перед входом, только постарше и повальяжнее. Не дожидаясь его, Надежда быстро достала свой мобильный телефон, набрала на нем номер Сугробова, нажала кнопку вызова и спрятала телефон в сумку.

— Вы одна? — спросил ее, подойдя, метрдотель.

— Одна. А что — это имеет значение? У вас больше половины зала свободно…

— Нет, пожалуйста, можете сесть вон за тот столик у стены…

— Одну секунду…