Восемь племен

Даже вайкенцы были увлечены суеверным страхом оленеводов и забыли о своём недоверии к духам чужого племени. Только упрямый Камак неподвижно сидел на своём месте и с ненавистью смотрел на упражнения шамана. Он смешивал в своей вражде всех людей, живших к югу от его родной реки на полуночном море, и называл их потомками собак, хотя бы они били такие же извечные оленеводы, как и его ближайшие соседи. Но этому непостижимо ловкому человеку, охваченному буйным весельем, он завидовал с яростью и чувством бессильного недоумения. Так могла бы завидовать неуклюжая росомаха быстрому степному орлу, который так легко носится над ровной тундрой, отыскивая добычу, а осенью беспечно улетает на тёплый юг, покидая пеших обитателей тундры на шестимесячный голод, стужу и мрак.

— Ловите, ловите! — кричал Ваттувий, подбрасывая свои ножи всё быстрее и быстрее.

Теперь казалось, что в воздухе летает по крайней мере двадцать ножей, и две неутомимых руки по-прежнему успевают подхватывать их быстрым ритмическим движением.

— Вот! — Ваттувий внезапно протянул обе руки над головою. Ножи куда-то исчезли.

— Теперь ищите, — задорно предложил Ваттувий, быстро снимая одежду. — Найдёте, себе возьмёте!

После некоторого колебания хозяин шатра Ёлхут принялся обыскивать одежды шамана. Он был самый богатый торговец на обоих морях, но зелёный кинжал Ваттувия соблазнил его, и он был не прочь приобрести его в собственность.

Но в одежде не было ни одной лишней складки, чтобы спрятать такое множество ножей.

— Теперь на мне ищите, — предложил шаман, насмешливо поглядывая на Ёлхута и поворачиваясь перед ним, чтобы облегчить обзор. Но даже беглого взгляда было достаточно, чтобы определить с уверенностью, что на этой обнажённой фигуре нет ни одного лишнего предмета.

— Не нашли?.. Вот!.. — Шаман проворно надел платье и вытянул руки вверх. Ножи опять выскочили из его рук, или из рукавов, и помчались вверх один за другим.

Камак продолжал сидеть на месте. Чтобы выразить своё презрение к упражнениям Ваттувия, он даже закрыл глаза, как будто задремал. Ваттувий поглядел на него с той же лукавой улыбкой и подбросил кинжал в несколько наклонном направлении; возвращаясь обратно, кинжал опустился на голову Камака и крепко кокнул его по темени концом рукоятки, потом отскочил в сторону и исчез в широком рукаве шамана. Камак с криком вскочил с места…

Он выхватил длинное копьё с роговым наконечником, заткнутое за переплёт жердей, и изо всей силы ткнул им шамана в грудь. Ваттувий быстро отскочил в сторону, копьё, не встретив сопротивления, прошло далеко вперёд, прямо под руку Ваттана, который недолго думая поймал конец, с силой дёрнул к себе, чтобы вырвать из рук Камака, и, даже не оборачивая копья, ударил противника в грудь, тупым концом древка с такой силой, что Камак отлетел на несколько шагов и сбил с ног Ёлхута, стоявшего сзади.

Торговцы мгновенно рассвирепели.

— Драться, драться! — кричали они. — На святом месте?

И, расхватав копья из-за перекладины шатра, бросились на обоих зачинщиков, как злая и хорошо выдрессированная собачья свора.

Оленным людям пришлось бы плохо, ибо Ваттан так и не успел повернуть копья и сжимал его в руках, как палку. Но безумный Ваттувий нашёлся.

— Авви! Авви! Хак! хак! хак! — неистово завопил он, производя языком характерное щёлканье, которое считается голосом Святого Рака.

Его подвижное лицо изменилось и сделалось тоньше и длиннее, глаза выпятились из орбит, длинные руки вытянулись вперёд, как клешни, сдвигая и раздвигая пальцы. Он упал на землю и полз на противников, поджимая нижнюю часть тела, как ползущий рак поджимает шейку, потом принимался пятиться обратно, действительно напоминая рака, наполовину принявшего человеческую форму, но сохранившего ещё все прежние привычки. Вайкенцы и даже сам Камак невольно отступили. Авви был слишком близко, чтобы затевать запрещённую им битву.

Ваттан схватил Ваттувия в охапку и торопливо выскочил из шатра.

— Домой пойдём! — говорил он шаману, лежавшему на его руках смирно, как ребёнок. — Будет тебе дурить!

Глава 3

В разных концах обширного поля уже устраивались игрища. В лагере Таньгов молодые люди, растянув большую моржовую шкуру, только что купленную у поморянина, затеяли весёлую игру, которая была изобретением приморского племени Юит, но с недавного времени стала распространяться по всем северным посёлкам. Все участники игрища с шумом и смехом обступили со всех сторон шкуру и, крепко ухватившись руками за петли, прорезанные в её утолщённых краях, натянули её, как кожу барабана, и подняли в воздухе. Двое молодых людей, приземистый парень с гладко остриженной головою и высокая девушка с чёрными косами, влезли на шкуру и остановились друг против друга в выжидательной позе.