Восемь причин любить тебя сильнее

Пока Сильви рассказывала, в памяти у Артура заворочались воспоминания. Мириам как-то раз упоминала подругу, владевшую магазином одежды. Но шла ли речь о Франции? То есть эту часть своей жизни она в секрете не держала. Иногда Мириам употребляла французское словечко, pourquoi или merci. Теперь он проклинал себя за то, что не уделял этому больше внимания и, приходя с работы, думал только о том, чтобы выпить чашку чаю. Потом, когда дети укладывались, он с удовольствием проводил время с женой. Разговаривали больше о сегодняшнем дне, чем о прошлом. Жаль, что тогда он не проявил больше интереса.

– Сегодня вечером вы должны составить мне компанию. Выпьем по бокалу шампанского, перекусим, вспомним Мириам. Я расскажу, как мы познакомились и как нам было весело. Мы знали друг друга всего несколько месяцев, но эти воспоминания из разряда тех, которые хранятся вечно. А вы расскажете мне, как жили с Мириам, о ваших детях. Я хочу побольше узнать о своей подруге.

Прошло больше часа, прежде чем Артур отправился в кафе на встречу с Люси.

– Я уж думала что ты, возможно, останешься там на весь день, – рассмеялась она.

Он посмотрел на часы.

– Черт возьми, я и не подозревал, что пробыл там так долго. Ты была здесь все это время?

– Мне здесь понравилось. Энтони ходил только в «Старбакс»!

– Мадам? – Перед ними появился официант в черных брюках и рубашке, с небрежно повязанным вокруг талии фартуком в бело-голубую полоску. Нос у него был с легкой горбинкой, из-за чего он походил на героев немого кино 1920-х годов.

– Я бы, пожалуй, выпила еще чашечку café crème, – сказала Люси.

– А вы, месье?

Артур растерянно посмотрел на него.

– Может быть, кофе? Что-нибудь поесть?

– Кофе, да. В самый раз. – Он повернулся к Люси. – Как насчет ланча?

Она похлопала себя по животу.

– Я уже съела два шоколадных круассана, так что с меня хватит. Но вот французский луковый суп выглядит восхитительно. Я видела – мимо меня пронесли несколько тарелок.

– Тогда мне его, пожалуйста.

Официант кивнул.

Артур положил на колени салфетку.

– Сильви подтвердила, что купила и отправила наперсток в качестве свадебного подарка. Твоя мать жила здесь некоторое время.

– Как интересно! Она жила в Париже, но не рассказала нам об этом. У тебя есть этому какое-то объяснение?

Артур покачал головой.

– Но теперь я знаю историю, стоящую за еще одним шармом.

Кофе и суп для Артура принесли через несколько минут. Он заглянул в коричневую глиняную миску. Сверху в супе плавали гренки по-грюйерски.

– По-моему, ты нравишься официанту, – заметил Артур, дуя на ложку. – Переходя улицу, я видел, как он смотрел на тебя.

– Он просто хочет, чтобы я оставила большие чаевые. – Люси покраснела.

– Полагаю, в данном случае это не так.

– Не представляю, зачем еще ему смотреть на меня.

Артур поднял глаза. Его дочь выглядела такой хорошенькой с порозовевшими ключицами и веснушками. С ее лица как будто сняли вуаль, прихватив заодно напряжение и горечь. На мгновение он задумался, стоит ли сказать ей об этом, но не смог подобрать нужных слов. И вместо этого снова уставился в свою миску.

– Суп действительно хорош. Не понимаю, как лук получается у них таким мягким.

Пока он доедал, Люси взяла со стола рядом с ними газету, оставленную стариком с черным пуделем, и пролистала ее.

Артур наклонил миску, чтобы убедиться, что ему досталась последняя ложка супа. Тепло в животе и пробивающиеся сквозь крону солнечные лучи вселяли спокойствие и расслабленность. Напряжение ушло из плеч. Сидя здесь с Люси, он успел поразмыслить о последних двух неделях.

– Знаешь, благодаря этим поездкам и встречам с людьми, которые знали Мириам, я понял, что нас помнят за то, что говорим и делаем. Ее больше нет здесь, но она продолжает жить в сердцах и умах людей.

– Хорошая мысль.

– Не уверен, что кто-нибудь будет вспоминать меня так же доброжелательно.

– Не говори глупости, папа.

– Я и не говорю. Узнавая о том, как интересно жила твоя мама до меня, я все острее понимаю, что никогда не совершал ничего авантюрного, не путешествовал и не встречал людей, на которых повлиял.

– Но ты делаешь это сейчас. Еще не слишком поздно.

Артур пожал плечами.

Люси покачала головой.

– Ты слишком взволнован, папа. В этом все дело. Ты узнал о маме много такого, о чем никогда раньше не слышал. Но, уверяю тебя, ты всегда будешь частью моей жизни. Ты всегда будешь для меня особенным.

Артур благодарно кивнул – в том, что говорила дочь, был смысл.

– Спасибо. – Он чувствовал, что должен сказать что-то в ответ. Сказать, как любил ее с той минуты, как она появилась на свет. Он слышал, как Мириам с легкостью повторяла эти слова снова и снова.

Но ему слова никогда не давались так же легко. Маленькую, когда она спала, он мог поцеловать ее в лоб и прошептать: «Я люблю тебя», но здесь, на публике, в кафе, произнести это он не мог.

– Я, э-э… ну. То же самое.

– Ох, папа.

Люси вдруг обвила его руками за шею.

– Ты в порядке? В чем дело?

Люси фыркнула.

– Просто скучаю по маме, вот и все. Вот бы мама была здесь, с нами.

– Да. – Не зная, что сказать, он похлопал ее по спине.