Восемь сантиметров: Воспоминания радистки-разведчицы

Когда я наконец собралась с мыслями и оценила обстановку, сразу же радостно застучало сердце от сознания, что уничтожила пулеметчика, угрохала первого гитлеровца. Это было ликование, хотелось кричать и хвастаться, я почувствовала прилив сил. Сняв парашют и комбинезон, стала искать подходящее место для маскировки, но тут же сообразила: заниматься на ветру парашютом, ловить его и комкать — значит попусту тратить время. Мы ведь обнаружены. При первом же сильном порыве ветра я отпустила парашют, и он улетел от меня. Залегла с автоматом и стала ждать.

Мне тогда представлялось, что фашисты пришли на костры и превосходящими силами отогнали, а может, и уничтожили Еремейчика с его ребятами и с партизанами. Я услышала, что заработал наш «дегтярь». Все чаще рвались гранаты, гремело русское «ура», гитлеровцы ругались и стонали, снова Мрачный кричал, чтобы мы отходили, но моя кровная мечта в тот момент была такой: пусть враг пойдет на меня кучно, чтобы я могла перед смертью убить побольше. Однако бой уходил в гору, куда-то за костры, а в кустарнике раздалось уханье филина: нас сзывал командир группы, и я сразу вскочила; минуты не прошло — мы собрались все пятеро. Зубр только и сказал: «За мной» — и пошел напролом через кустарник.

Как и было условлено, я топала сразу за ним, а наше охранение чуть позади.

Мы пока шли — молчали. Привал сделали минут через сорок. Зубр приказал связаться со штабом, и я молниеносно развернула рацию. Оператор ждал моих позывных, связь наладилась сразу. Оказалось, Еремейчик давно сообщил, что враги пришли на костры. Штаб мог отменить высадку десанта, но старшина также передал, что силы преследующих не превышают взвода. И в штабе решили, что можно рискнуть. Майор Зубр диктовал, а я шифровала и передавала:

— Высадка прошла удачно. Есть раненые, есть убитые, но основная группа соединилась с Еремейчиком, нанеся тяжелый урон противнику. Бой начали с воздуха. Подавили две пулеметные точки, одну из которых уничтожила гранатой радистка Евдокимова…

Меня захлестнула гордость, но я не подала виду и продолжала передавать все, что говорил майор Зубр. Сообщила, что погода нам благоприятствует, что до наблюдательного пункта, к которому мы должны выйти, по нашим расчетам, километров сорок. По пути радируем.

До самого рассвета мы шли. Нашу группу противник не преследовал. С наступлением утра мы оказались в сухой каменистой лощине, по которой бежало множество ручейков. В кизиловом кустарнике было легко прятаться, и майор, выставив в охранение Володьку Бушуя, всем остальным велел зарыться в прошлогоднюю листву и во что бы то ни стало уснуть.

Через два часа, в 9.00, согласно расписанию, я должна была держать связь со штабом. Меня никто не будил. Хотя и была переутомлена, проснулась за пятнадцать минут до начала сеанса. Володька Бушуй доложил мне как помощнику командира обо всем, что произошло за два часа нашего сна. Он сидел за большим валуном и в 7 часов 30 минут увидел, что по тропе метрах в трехстах от нашего убежища конвойные в форме эсэсовцев провели в направлении на северо-восток рабочую команду, человек сто, с кирками, кайлами, лопатами. Конвойные были вооружены автоматами, имели при себе собак.

— Почему же ты нас не разбудил? — спросила я Бушуя.

— Зачем? Они прошли, и все. А если б я стал шевелиться сам и шевелить вас…

Он не договорил и прижал палец к губам. Мы залегли и увидели, как быстрым шагом прошли метрах в пятидесяти от нас несколько немецких офицеров. Они возбужденно о чем-то говорили.

— Давай пустим их в расход.

Он уже прижал к плечу автомат, но я закрыла ему глаза рукой, а когда офицеры скрылись, выругала как следует и сразу же разбудила майора.

Узнав, что Бушуй своей опрометчивостью чуть нас не выдал, майор ему всыпал побольше, чем я. Оглядевшись, он сказал, что надо отсюда поскорее сматываться, но вдруг задумался и стал прислушиваться.

— Слушайте и вы! — приказал он нам.

Издали доносились голоса, крики, удары железа по камню. Где-то неподалеку велись какие-то работы. Возможно, строили автодорогу. Откуда, куда? Майор сверился с картой, посмотрел на компас, вздохнул:

— Жаль, жаль, что мы не можем этим заняться. Присмотрись, Чижик, тут вся местность изрезана скальными уступами… Ладно, бежим вниз, вон в тот лесок. Там, кажется, спокойнее.