Восемь жизней

— Медсестре можно простить резвость, но тебе, парень!? Не о растущей потенции речь веду — не мое это дело, а о реальной опасности. Я в высоких чувствах в первом классе разуверился, а вот в женском коварстве убеждаюсь постоянно. А если она тебя не в койку зовет? Ты говорил — красивая, молодая? И спать ей сегодня не с кем? У таких на две недели вперед график составлен и предоплата получена. Осторожно, Андрюша! Я бы, Борис Иванович, подстраховал бойца. По крайней мере, потребовал бы быть на связи и отчет держать по форме. Не расслабляться, алкоголь не принимать, травку не курить… Девица телом будет действовать, а ты умом бери… Это Джеймс Бонд сначала спал с вражескими агентессами, потом в свою веру обращал… Жизнь прозаичней… Барышня будет работать на два фронта, на три, отовсюду стричь купоны, а потом сменит кожу и начнет новую жизнь где-нибудь очень далеко…

— Ну, Леонид Васильевич, окатили холодным душем. Ваш профессионализм все усложняет. Я просто познакомился с красивой девочкой, которая знает Кирилла Зернова. И собираюсь расспросить ее о нем.

— Слишком много дорожек ведет к твоему Кириллу, чтобы вот так запросто, не принимая мер предосторожности, общаться с его знакомыми. И не делай круглых глаз, Борис. Верю, что учительница твоя — пострадавшая. Но советую и ее проверить при первой возможности. Пора мне, ребятки, шофер заждался…

Полковник Бахрушин пожал руки Рублеву и Подберезскому, накинул, не застегивая, темную куртку прямого покроя и вышел.

— Значит, так, Андрей, ты двигай к своей малолетке и не забывай, что старший по званию посоветовал. А я подъеду к Ползуновой-Зерновой-Волошко. Адрес есть, только не вышло бы, как с частным медицинским кабинетом. Может, позвонить попробуем? Понятно, что номеров у нее несколько, но вдруг она все трубки в сумке носит и ответит? Номерочек нам Леонид Васильевич подсуетил — рискнем…

Но абонент оказался недоступен. Причин тому могло быть множество, поэтому Борис Иванович принял решение лично навестить апартаменты, зарегистрированные на имя бывшей жены Зернова. Заодно и московскую квартирку ее мужа проведать.

* * *

Виктор Волошко встретился с братом в уютном ночном баре прямо в офисном здании. Местечко было элитно-демократичное. С одной стороны, любой, кто знал о нем, запросто мог зайти, с другой — делалось все, чтобы знал очень избранный и ограниченный круг лиц, а члены этого узкого круга были извещены, кто из них может пользоваться услугами маленькой кофейни, а кому там лучше не мелькать. И временные рамки обозначены — когда это можно делать. Если хозяин здания появлялся с кем-то из своих гостей, сразу прибывали ребята из охраны, а остальные клиенты в течение трех — пяти минут обязаны были прервать трапезу. Когда приходили начальники отделов, другие топ-менеджеры, никому из охраны быть не полагалось. Смешанная компания случалась редко, и больше в рекламных целях. Надолго хозяин среди вассалов не задерживался — максимум на чашку кофе с сигаретой. Бар, как и весь офисный центр, работал круглосуточно.

Младший Волошко позвонил старшему в три часа ночи и сам попросил о встрече. Было ясно, что причина из ряда вон выходящая.

Они расположились за самым дальним от стойки столиком, практически в темноте, ближе к выходу. Именно так телохранители всегда просят садиться подопечных в полупустых помещениях. Парни-охранники разместились неподалеку, быстро выдворив вон нескольких ночных завсегдатаев-программистов, решивших взбодриться свежим кофейком.

— Слушай, Иван, мне сорока на хвосте донесла, что мной ГРУ интересуется. Вчера запрос делали. Большего не знаю, но это точно. Помоги, ты можешь — узнай, в чем дело.

Старший пожал плечами — просьба не из легких, задача не из приятных. Но отказывать было не принято: все под Богом ходим, кто знает, с чем завтра самому придется обратиться. Иван молча кивнул, давая понять, что сделает все, что сможет. Но лицо брата оставалось напряженным. Очевидно, это не главное, что заставило его просить о встрече в середине ночи. Было еще нечто, о чем тот не решался сказать.

— Не мнись, Витек, не тяни! Время — деньги. Да и спать охота. Не из-за этого ты меня у Светки из-под бока вытянул!

Младший запустил пальцы в то, что когда-то считалось шевелюрой, болезненно сморщился, даже застонал, как от острой боли. Он, обычно прямой и резкий, не стесняющийся ни в выражениях, ни в интонациях, мучился, как кисейная барышня, не зная, с чего начать.

Старший искренне удивился — это было совсем не в стиле Виктора.

— Да говори же! Во что вляпался? Кого боишься?

— Давай по пятьдесят, иначе не решусь — нелепая ситуация, самому не верится. И решение яснее ясного, но больно уж дико все!

Бармен принес коньяк и повторил два эспрессо. Виктор наклонился вперед и зашептал, как когда-то в детстве, когда мама сажала за один стол делать уроки и требовала не разговаривать.

— Ира моя учудила, да такое, что подумать страшно.

— Залетела, что ли? Так ей семнадцать — пусть рожает.