Восемнадцатый

За штурвалом сидел Ямакава, такой же напряженный и вымотанный. Вейверы сновали по всей планете, собирая детальную информацию о геологии и поведении полей планеты. Приятным сюрпризом для биологов стало то, что они не ограничивались картографической съемкой. Коллекцию фотографий пополнили несколько очень интересных ландшафтов с точными, насколько это возможно без полной группировки навигационных спутников, координатами. Сам Ямакава никуда не летал, тоже днями напролет торчал во временном вычислительном центре, собранном, как и лаборатория, в одном из контейнеров. Конечно, восемнадцать человек не могли за разумное время обыскать планету с полноценной биосферой, поэтому Алия, руководившая планом разведки, тщательно отбирала наиболее перспективные зоны. Барабур и Ямакава периодически устраивали импровизированные совещания на солнечном пригорке возле контейнеров. Наблюдать за планетологами было очень занятно. Вернон садился, подгибая под себя одну ногу, Алия со спины опиралась руками на его огромные плечи, и они вместе что-то обсуждали в ее планшете. Иногда она сидела у него на коленях, иногда они просто валялись бок о бок на теплой скале. Это выглядело странно, но вместе с тем ощущение того, что они пара, не возникало ни на секунду. И, в отличие от остальных вейверов, Ямакава держал дистанцию даже с собственным муравейником.

Малиника поняла, что уже не в состоянии разобрать, что за цифры перед ней на экране, и демонстративно перевернула планшет экраном вниз. Лидер планетологов, заметив этот жест, тепло улыбнулся из своего кресла. Лина улыбнулась в ответ. Она знала его уже десять лет, и от Ямакавы у нее всё время возникало ощущение, что все демонстрируемые им эмоции, будь то язвительный сарказм или искреннее участие, все они ― всего лишь тонкий слой воды на прочном льду, под которым скрыта бездна его реальных переживаний. “Мир считает тебя своим другом. Интересно, хотя бы с ним ты можешь быть настоящим?”

Тем временем Ямакава подключил тягач к информационной сети основного корабля, и включил автопилот. Маленький звездолет развернулся, аккуратно стыкуясь к одному из выведенных на внешнюю обвеску контейнеров. В него уже загружена очередная партия оборудования для спуска на планету. “Надеюсь, нам не придется ночевать на станции”. К створкам шлюзов с обеих сторон кабины подключились гибкие рукава стыковочного отсека, и через минуту оба космонавта оказались в коридоре главного звездолета. Здесь, в более ярком освещении, лидер планетологов выглядел еще хуже: бледный, с ввалившимися от усталости, покрасневшими глазами.

– Надеюсь, я выгляжу хоть немного живее, ― уныло буркнула Вязиницына.

– Если честно, то навряд ли, ― с каменным лицом ответил вейвер.

Оба тихо и грустно усмехнулись, и направились в комнату совещаний.

После переселения примерно пятидесяти человек на планету, часть бывших кают разгородили, чтобы освободить место под другие нужды: мастерские, лаборатории, склады. Комната совещаний по площади занимала примерно полторы бывшие каюты, и назвать ее уютной или хотя бы удобной язык не повернулся бы даже у средневекового аскета. В центре стоял самый маленький стол, какой только был на корабле, и даже несмотря на то, что Габа снес ему углы, сделав из квадратного восьмиугольным, он занимал слишком много места. Вокруг него толпилось стадо пластиковых табуреток. Сильвергейм и Ямакава тут же задвинулись по разным углам крохотного помещения, но оно всё равно оставалось слишком тесным для девяти человек, собравшихся в нем. Дебора и вовсе осталась стоять, облокотившись на широкое плечо своего руководителя. Весь стол достался Малинике, куда она положила свой планшет, настраивая отображение на большой настенный экран, а Лидия заботливо пристроила стакан с водой.

На слайде появилась схема терраформирования.