Восемнадцатый

Передняя машина начинает снижение. Филип тоже спускается ниже, давая Ямакаве возможность залететь под уступ и зависнуть над дырой, чтобы обеспечить связь. Фары катера подсвечивают темные, уже, по-видимому, не живые стволы в переплетении корней. Корни, внезапно, двух видов: обычные коричневые, и белые, удивительно гладкие и чем-то похожие на трубы. Жизнь кишит и здесь: потревоженные незваными гостями, с мохового ковра со стрекотом срываются какие-то жуки. Крупные, с руку толщиной, черви наоборот никак не реагируют, продолжая ползти по своим делам. Зарядившись от ярких ламп, начинают светиться островки плесени. Этот странный слой то ли подлеска, то ли почвы в толщину не менее двадцати метров, и некоторые деревья растут прямо из-под него, колоннами поднимаясь вдоль всего колодца, упираясь в скрывающую его скалу, огибая ее и продолжая рост уже на свету.

Катер Громова приближается к каменной плите, на которую опирается это огромное гнездо. Радар показывает, что между двумя пластинами, образующими дно, есть зазор не менее десяти метров по высоте. Машина практически ложится на ту, что ниже, чтобы заглянуть между ними.

– Ох ты ж… ― Рик выдает затейливое ругательство, одновременно включая трансляцию с фронтальных навигационных камер. Они предназначены для автоматических стыковок, и картинка не в фокусе. Значит, большая часть деталей как минимум в шестидесяти метрах, но панорама всё равно захватывающая. Глубже, под подушкой того, что местный лес, видимо, полагал почвой, хаос каменных пластин продолжался, образуя темный трехмерный лабиринт. То тут, то там виднелись световые колодцы провалов, подобных тому, которым воспользовались вейверы. Тем временем Рик завершил сканирование, и над одной из голоплатформ засветилась объемная модель видимой части открывшегося пространства.

– Вер, мы нырнем минут на десять туда, и вернемся, ― внезапно подал голос Джамиль. “Мне показалось, или я слышу в твоем голосе любопытство?”

– Да, давайте, ― подтверждение Ямакавы – чистая формальность, но не стоит афишировать тот факт, что доктор Ал-Каласади подчиняется командиру только до тех пор, пока это соотносится с его собственными представлениями. Вернон быстро научился правильно реагировать в подобных ситуациях, так что внешнему наблюдателю казалось, что эти двое всегда заодно. “Мне повезло, что ты на моей стороне”.

За штурвалом передового катера ― Громов, и это немного беспокоило Вернона, хотя Роб и Якоба лишил очередной дозы ровазина, благо проницательностью лидера планетологов тот не обладал.

– Я передал координаты дыры Алие. Мы можем спуститься еще глубже, и…

– Нет, ― Ямакава оборвал предложение Филипа. Рисковать больше необходимого командир не собирался.

Машина Громова скользнула в щель между камнями.

* * *

Вудвейл, 2550-06-33 13:40

Три часа спустя Ямакава сидел на капоте своего катера и медленно, механически запихивал в себя разогретый паек. Бурая жижа с кусочками неопознаваемого белка наверняка имела какое-то привлекательное название, с гарантией содержала все необходимые нутриенты, и даже пахла довольно приятно, но жижей в банке от этого быть не переставала. Вернон, разумеется, не был гурманом, однако после Аделаира правильная, приготовленная промышленным способом еда не вызывала у него аппетита даже при сильном голоде. Остальные ребята тоже обедали, кто в машинах, кто на машинах, а кто ― и на поваленных стволах. В каждом катере за штурвалом оставалось по одному человеку, следить за приборами. Маленькие космические кораблики зависли у дна прорубленной вчера просеки. Приземлиться здесь было некуда, а тратить время на полет до границы Винегрета и назад казалось странным, ведь в развед-вейве ты даже открыть дверь в катере не можешь, так какая разница где он находится, пока ты ешь?