Восхищение

Дерево не отвечало. Сеня помолчал, прислушиваясь. Он не чувствовал разрядов тока, которые должны были пробежать под корой в ответ на его ложь.

– Отреагируй! – сказал Сеня холодно. – Мне надо, чтобы ты выбрался оттуда, чтобы мы встретились лицом к лицу. Запихни меня в пасть, прожуй и выплюни. Я хочу быть таким же, как она. Выбирайся, проклятая тварь!

Он ударил кулаком по стволу, и где-то внутри зародился звонкий протяжный гул, словно дерево было полое.

– Я могу врать тебе сколько угодно! Я дам тебе столько лжи, сколько захочешь! Только выберись, мразь! Сожри меня! Сделай меня таким же, как она!

Откуда-то сверху медленно спикировал темный высохший лист. Все вокруг было мертво и тихо. Узник покинул свою тюрьму, его здесь больше не было.

Сеня взял Аленку за руку. Она поднялась тоже, будто ждала. Все смотрела на луну, щурясь.

Вдвоем они ушли с поляны и быстро вернулись к лодке. Казалось, лес расступался перед ними, услужливо подсказывая дорогу. Сеня усадил Аленку на лавочку, вытолкнул лодку в воду и забрался сам. Взялся за весла.

Взмах, второй, третий.

Темная вода плескалась под веслами. Сеня не оборачивался, но чувствовал, что в спину ему кто-то смотрит.

Кто-то, кто затаился в лесу, – древний, спокойный и свободный.

Похороны старых вещей

– Пап, пап, смотри! – Юлька взволнованно тычет пальцем куда-то вглубь вагона. – Ты видел это? Ты ВИДЕЛ? Там дядя сидел, такой, в шляпе и очках! В самом деле! НАСТОЯЩИЙ! А потом – бац! – и пропал куда-то!

Ей пять лет, и она очень любит «перевозбуждаться». Этот термин Ася вычитала на каком-то женском форуме и взяла в оборот. Это решало многие проблемы с ребенком.

Юлька дерется в садике? Перевозбуждается.

Юлька закатывает истерику, когда не хочет есть кашу? Точно. Перевозбудилась.

Не хочет идти к врачу и плачет? Отличный, стало быть, диагноз. Подходит.

Я отношусь к этому проще. Юлька всего лишь маленькая девочка, у которой слишком много фантазий в голове. Иногда они вырываются наружу и бывают… скажем, слегка шумными.

– Какой дядя? – спрашиваю, отрываясь от газеты.

– Вон там! Вон там! – Щеки ее краснеют от волнения. Юлька отчаянно хочет, чтобы ей поверили. – Он недавно зашел! А теперь пропал! Представляешь?

Я смотрю, куда указывает Юлька. В вагоне электрички немноголюдно. Середина недели, обед, кто в такое время вообще выезжает за город? Два человека спят. Несколько старушек сгрудились ближе к дверям. Кто-то читает книгу.

– Не понимаю, – говорю.

Юлька, не в силах объяснить, хватает меня за руку и тащит по проходу.

– Смотри! Смотри! Я ЖЕ ГОВОРИЛА! – Она захлебывается воздухом от радости и кашляет.

На лавочке лежат очки и шляпа. Старые такие очки, в толстой оправе. А у шляпы потрепанные края.

Пытаюсь вспомнить, ходила ли Юлька по вагону с начала поездки. Вроде бы нет. Сидела рядышком, сначала играла во что-то в телефоне, потом листала книжку, затем доставала из розового своего рюкзачка то детскую косметичку, то зеркальце, то резинки для волос (эта истинная маленькая женщина к пяти годам успела замусорить рюкзачок огромным количеством разнообразного хлама).

– Ты как это увидела?

– Тут дядя сидел! – настаивает Юлька. – Потом мы в тоннель заехали, чернота наступила, и он пропал. Я прямо на него смотрела и все прекрасно видела!

Фантазерка со стажем. Вечно находит какие-то старые и никому не нужные вещи и тащит их в дом. Недавно приволокла грязную расческу с тремя уцелевшими зубчиками. Хвалилась, что наткнулась на нее совершенно случайно. Хорошо хоть, вещи пропадают из дома так же быстро, как и появляются. Юлька не сильно заботится о сохранности коллекции.

Между тем Юлька берет очки, вертит их с любопытством.

– Можно я их себе заберу?

– Зачем?

– Вдруг этот дядя правда исчез? – Она уже сомневается в своих словах. Потом добавляет: – Вдруг он умер, когда стало темно? Чернота его съела! Тогда его вещи надо похоронить!

Я вздрагиваю от неожиданных слов. Неосознанно, на рефлексах, треплю Юльку по золотистым кудрям.

– Ну что ты такое говоришь, глупая. Несерьезно как-то.

– Я похоронила дедушкин пиджак и галстуки, – добавляет Юлька серьезным тоном. – И тогда он перестал мне сниться.

Как считает Ася, одной из причин появившихся «перевозбуждений» стала смерть дедушки год назад. Юлька видела, как он умер. Дедушка повел Юльку к холодильнику, чтобы достать мороженое, и у него остановилось сердце. Падая, дедушка задел головой край стола. Когда мы услышали истошные Юлькины крики и вбежали на кухню, то увидели следующую картину: в темноте кухни (дедушка почему-то решил не включать свет) горит яркий квадрат света от холодильника. В этом свете особенно четко видно перекошенное от испуга лицо дочери. У ее ног лежит на боку дедушка, и тело его мелко-мелко трясется.

Я помню, как Ася подхватила Юльку на руки. Свободной рукой захлопнула дверцу морозилки. Это была короткая секунда черноты. Потом я включил свет.

– Он мне долго снился, – говорит Юлька, выдергивая меня из воспоминаний. – Пришлось взять его вещи и похоронить их. Так положено!

Меня удивляет серьезность ее тона. Удивляет и обескураживает.