Восход

Мария напоила малышку лекарством из чайной ложечки — несколько малюсеньких капель. Крошка дышала часто и неглубоко. Бабушка обтирала ее тельце мокрой тряпочкой.

— Надо сбить жар, — настаивала она.

В ту ночь положение не изменилось.

Мария молча сидела рядом с дочкой. Девочка не издавала ни звука. Паникос мерил шагами комнату. Ирини, постоянно молясь, снова и снова обтирала влажной тряпочкой горячее тело внучки. Руки у нее были заняты, поэтому она не крестилась, а только время от времени поглядывала на икону. По крайней мере, пока девочка была теплой, они знали, что она жива.

Василис, как всегда, утешался зиванией.

Поздно ночью вернулся Маркос с продуктами.

— Что стряслось? — Он сразу увидел, что мать на грани безумия.

— Малышка… Ей так плохо. Боюсь, мы ее потеряем…

Маркос сел рядом с отцом и выпил.

Поскольку все были вне себя от тревоги, он решил повременить с известием до утра. То, что он узнал в тот день, могло серьезнейшим образом повлиять на их судьбу.

К утру жар начал спадать. Ребенок возвращался к жизни. Мария плакала — на этот раз от радости.

Ирини взяла свою маленькую тезку из рук матери и стала носить по комнате. Та мирно посапывала. По сравнению с предыдущим днем это было настоящее чудо.

Они продолжали давать крошке капли из пузырьков. Может, это было и ненаучно, но они знали, что лекарство ей помогает.

Обессиленная Мария прилегла подремать. Первое, что она увидела, проснувшись через час, была улыбка матери.

— Наша малышка поправится, — сказала Ирини. — По-моему, она не прочь подкрепиться.

Крошка припала к материнской груди и стала сосать. Впервые за тридцать шесть часов. Опасность явно миновала.

К вечеру все пришло в норму, и Мария даже смогла поесть. Маркос решил, что пора сообщить новости. Он использовал информацию как лекарство: соответствующее количество в нужный момент, чтобы получить требуемый результат.

— Помощи придется ждать еще какое-то время, — сообщил он. — Во всяком случае, она придет не скоро.

Мать испуганно взглянула на него:

— Но…

— С чего ты взял? — резко спросил Василис.

Вынужденное круглосуточное пребывание с женой и невозможность отлучиться в кафенион или в свой апельсиновый сад сделали его еще более раздражительным, чем всегда. Маркос пополнил отцовский запас зивании, да и табака было более чем достаточно, но Ирини попросила спрятать его четки комболои. Слишком громко они стучали.

— Я кое-что слышал…

— От кого?

— От турецких солдат… Я был в магазине, а они болтали снаружи. Из того, что услышал, можно заключить, что нам придется здесь пробыть дольше, чем мы думали.

— Но почему? Что все это значит?

Маркос начертил карту Кипра на листке бумаги и нарисовал линию посередине.

— Насколько я понимаю, вот что они сделали, — объяснил он.

Впервые до всех дошло, что они находились внутри огромной зоны, оккупированной турками.

— Из их разговора я понял, что у них превосходящие силы.

— Но бои еще идут? — спросил Паникос.

— Похоже на то, — ответил Маркос.

— Ах эти пустотурджи! — Это было самое крепкое слово, какое Василис смог подобрать по отношению к туркам. — А теперь некоторые еще и живут через дорогу! — И он сплюнул.

Неприязнь Василиса к туркам-киприотам только усилилась.

— Если бы не Хусейн, — заметил Паникос, — мы бы потеряли нашу девочку.

Василис положил вилку:

— Что ты имеешь в виду?

— То, что она умерла бы, — отрезал зять. — Он нашел лекарство! Да без него я бы, скорее всего, даже до больницы не добрался.

Василис продолжил есть молча.

Ирини улыбалась — сын Эмин спас ее маленькую внучку.

Среди прочей провизии Маркос в тот день принес манной крупы, поэтому она сделала сиропиасто, сладкий пудинг, и послала Маркоса пригласить в гости семью Ёзкан.

Халит идти отказался. Эмин с Ирини смирились с тем, что, наверное, их мужьям не суждено сидеть за одним столом. Мужчины воспринимали конфликт слишком лично и обвиняли в происшедшем друг друга. Женщины же, напротив, винили самих себя.

— Мы все в какой-то степени виноваты, — вздохнула Эмин. — Разве не так?

— Когда конфликт продолжается так долго, трудно сказать, кто его начал, — поддержала подругу Ирини.

Теперь, когда они сидели за столом вместе, Маркос спросил Хусейна, пополняет ли тот запасы продовольствия в других местах, помимо магазина, где он оставил записку. Молодой сосед осторожничал. Он не хотел раскрывать подробности и ответил уклончиво, сказав только, что промышляет на северо-западе города, не называя улиц.

Ирини раздавала тарелки с пудингом.

— Похоже, мне надо похудеть немного. — Паникос погладил внушительный живот, взглянул на Хусейна, и они оба улыбнулись.

— Можно мне? — подбежал к столу Мехмет.

До этого он играл с Василакисом на полу, и ему это очень понравилось. Для Мехмета было в новинку устанавливать правила и быть предметом восхищения мальчика младше его. Последние несколько недель тянулись для него очень медленно.

— На здоровье. — Паникос протянул мальчику кусок пудинга.

Глава 22

В лагере беженцев в Декелии рассчитывать на пудинг не приходилось. Подчас там даже хлеба не хватало для всех, и условия ухудшались с каждым днем.