Восход

У Ирини глаза на лоб полезли. Она не могла представить такое количество продуктов и после жизни впроголодь в течение нескольких недель вздохнула с облегчением.

— Мария, только взгляни, сколько здесь сыра халлуми! — воскликнула Ирини.

Пусть у них не будет мяса, но голодными она своих близких не оставит!

Готовить приходилось для огромного числа гостей, и помощники шеф-повара постарались облегчить себе жизнь: имелись промышленные запасы бульонных кубиков и кунжутной пасты. На соседней полке стояли громадные банки с маринованными грибами и каперсами. Хватало и прочих базовых ингредиентов: оливкового масла, соли, перца, сушеных трав и множества специй. Все блюда будут обильно сдобрены.

Ирини взглянула на верхние полки и поняла, что проблем с приготовлением десертов у нее тоже не будет. Там стояли двадцатифунтовые коробки с цельными орехами и пакеты с колотыми, а также с сухофруктами — кишмишем, изюмом, финиками и инжиром. В большущих стеклянных банках хранились запасы фруктов в сиропе: черешня, инжир, айва, тыква, грецкие орехи. А такого количества меда она в жизни не видела!

К восторгу Мехмета, нашлись и плитки шоколада. Он никогда таких не видел! Похоже, они предназначались какому-то гиганту с громадными ручищами. Ему дали всего один мягкий квадратик, и он с трудом смог его доесть.

Ирини сияла от радости. Она сама чувствовала себя как ребенок, попавший в кондитерский магазин, и ей не терпелось приняться за стряпню.

— Маркос, да мы можем здесь жить до скончания века, — улыбнулась она сыну. — Давай попробуем включить духовой шкаф?

Ирини перебирала в уме рецепты, которые знала с детства, и те, которыми пользовалась в первые годы замужества, когда мясо было непозволительной роскошью, а рыба появлялась на столе только изредка. Она знала тысячу способов, как приготовить вкусные блюда из бобов, риса и специй, а количество сластей, которые она могла создать из муки, сахара, орехов и масла, было практически безгранично.

Маркос заметил, как оживилась мать.

— Хорошо, мама, сделаем это, как только закончим нашу экскурсию, — предложил он. — Кстати, отец попросил показать, где хранятся бутылки.

Ирини бросила на сына неодобрительный взгляд.

— Мы не знаем, как долго здесь пробудем, — пожал он плечами. — Он без этого не может.

— Да знаю я, — буркнула мать. — Но…

— Похоже, это облегчает ему жизнь, — заметил Маркос.

Из кухни он повел их в бальный зал, и мать с сестрой чуть не потеряли дар речи.

— Ох… Ах… Бог мой… Только взгляните… В жизни такого не видела!

Мозаика, мебель, гардины, фрески и тысячи других мелочей в убранстве отеля — все поражало их и приводило в восторг.

Несколько часов спустя семьи собрались за столом. Ирини предложила накрыть стол на кухне, за которым обычно ел персонал, но Маркос настоял, чтобы, по крайней мере, в первый раз они ели в бальном зале.

Без всякой помощи Ирини приготовила три вкуснейших блюда, да еще испекла целый противень теплой пахлавы. Маркос спустился в винный погреб и выбрал вино, достойное кулинарных шедевров матери.

Он сервировал стол, за которым обычно восседали хозяева и почетные гости, серебряными приборами и хрустальными бокалами, разложил накрахмаленные салфетки, зажег свечи в канделябрах на стенах. Усадил мать на саламисский трон, на котором обычно сидела Афродити, а отца рядом с ней. Сам сел по другую руку от матери. Марии с Паникосом отвел места справа от себя, а мужчин семьи Ёзкан посадил напротив.

Когда все расселись, Маркос произнес тост.

— Стин ийя мас, — сказал он. — За ваше здоровье.

Все подняли бокалы, кроме Халита. Он недоверчиво попробовал приготовленную Ирини еду. К его изумлению, она оказалась превосходной и знакомой на вкус. Хусейн и Мехмет уплетали все за обе щеки.

— Даже лучше, чем мама готовит, — громко объявил малыш.

Отец бросил на него сердитый взгляд, на мгновение обрадовавшись, что жена осталась в номере.

Ирини Георгиу распирало от гордости: еще бы, все едят с аппетитом и просят добавки!

Наверху Эмин смотрела в окно. Ее преследовали видения. Перед глазами проплывали лица родных, жестоко убитых. Она представляла свою любимую сестру. Убили ли ее первой или ей пришлось смотреть, как терзают ее дочерей? Были ли они изнасилованы? Неужели их закопали живьем? Как сильно они страдали? Наверное, она никогда не узнает ответов на эти вопросы, но никогда не успокоится. Эмин мучила неизвестность.

Временами она чуть не теряла разум от горя. Удалось ли выжить мужу ее сестры и их двоим сыновьям? Может, лучше, если не удалось… А что стало с остальными ее тремя сестрами и их детьми?

Она постоянно думала об Али. Если растерзали невинных женщин, то что могли сделать с солдатами?!

Ей в номер отнесли еды — всего понемногу, но она ни к чему не притронулась.

— Ей просто нужно дать время, — повторяла Ирини Халиту. — Ей просто нужно дать время.

Дни шли. У Ирини дел было невпроворот. Пока Эмин не оправится, ей придется готовить на всех одной. Дочь помогала, когда могла, но бульшую часть времени была вынуждена по-прежнему проводить с малышкой.