Восход

Николай Петрович понял мой маневр и, о чем-то говоря с Уваром, то и дело повторял ему: «Так-то, дорогой товарищ».

— Что ты сказал, Иван Павлович? — спрашиваю я. — Верно? След Тараса отыскался. Где же? Там, где родился? Зайди сюда. Надо поговорить.

Я вернулся как ни в чем не бывало к столу, за которым сидели Николай Петрович и «товарищ» Увар.

— Что новенького он тебе сообщил? — спросил Николай Петрович. — Какой «след Тараса»?

— А вот сейчас придет Иван Павлович и скажет, кто этот Тарас. Повесть Гоголя «Тарас Бульба» читали? Хорошо. Вот там и есть такое слово.

— Я больше не нужен? — робко спросил Увар.

— Мы переглянулись с Николаем Петровичем. И он предложил то, о чем я сам хотел просить.

— Пригласить его, Петр Иваныч?

— Судьба-то у них одинакова. Надо бы.

Николай Петрович вышел, и слышно было, как он позвал караульного сторожа. Вскоре вернулся и обратился к Увару:

— Давно не виделись со свояком?

— Не помню сколько. А он что, заболел? — спросил Увар.

Николай Петрович сел к окну. Вздохнул, помедлил и, обратясь сначала к Увару, произнес:

— Пойдете вместе домой. В поле работа вас ждет. Мне тоже надо бы в свое село съездить, старуху навестить. Да все дела наши. Почти всю тюрьму освободили, а тут по милости Жильцева черт подвернул еще тридцать с чем-то арестантов. Теперь пойдут спросы да допросы. Чуть не дожили до честного времени, думали — и сажать некого будет… Тогда и тюрьму бы закрыть. Вымыть, выскоблить, проветрить… Решетки выставить, стены разобрать. Как, Петр Иванович, пригодилось бы это здание подо что-нибудь? Ведь учреждениям в городе тесно, друг на дружке сидят.

— Правильно, Николай Петрович, — соглашаюсь я. — Со временем сбудутся твои слова.

— Ограду кирпичную разобрать. Сзади тюрьмы разбить сквер. Соединить его с большим сквером Народного дома. И будут там по вечерам молодые люди гулять.

— Любовь крутить, — добавил я.

— И жениться, — улыбнулся начальник тюрьмы.

В дверь с тюремного двора постучались. Николай Петрович вышел. Тут же постучались в дверь с улицы. И вот входят… Сначала сторож тюрьмы с Иваном Хватовым. Затем Иван Павлович с начальником тюрьмы.

— Ого, сколько сразу гостей нагрянуло! — воскликнул Николай Петрович. — Здорόво, здорόво! Два Ивана. Один Иван — начальник, второй тоже скоро будет начальником, — указал он на Хватова. — Только если бороду снимет. Ну, здоровайтесь кто с кем.

Увар и Хватов некоторое время стояли друг против друга молча, затем Увар подал руку Хватову, крепко пожал ее.

— Мы давайте пройдем ко мне, — предложил Николай Петрович, — а они пусть останутся вдвоем. Увар, расскажи своему другу кое-что.

Уходя последним, я сзади себя услышал сказанные шепотом слова Увара:

— Выпускают нас.

Что ему ответил свояк, я не слышал. Закрыл дверь.

Иван Павлович тихо сообщил нам:

— Жильцев в своем селе. С ним три человека. Прячутся то в кустарниках, то в коноплях. Жильцев в женской одежде. Иногда ночует дома. У них при себе наганы. Надо организовать облаву.

Иван Павлович изложил свой план. Послать туда человек пять самых надежных, в том числе Брындина и Филю.

— Филя очень заметный. С косынкой, — сказал я. — Надо мордвина Михалкина.

— И Бокова тогда, — согласился Иван Павлович. — А это что там за люди? — указал он на дверь.

Я пояснил.

Через некоторое время мы вышли к ним. Они мирно беседовали, дымя моими папиросами, которые я нарочно оставил. На лице Ивана Хватова уже не было испуга. Он поглаживал свою огромную рыжую бороду. Увар, когда мы вошли, подмигнул мне. Я его понял.

Первым начал Иван Павлович со своей искусной дипломатией.

— Ну что, товарищи? Как себя чувствуете? Говорил вам, что пора по домам?

Обратился к начальнику тюрьмы:

— Николай Петрович, документы на освобожденных приготовили?

— И печати поставил. Хоть сегодня на волю. Вот в бане попарятся, побреются, приоденутся в шинели — и айда. Верно говорю, товарищи Назаров и Хватов?

Увар переглянулся с Иваном. Что-то все для них дико. Может быть, тут какая-нибудь ловушка? Черт их поймет, этих новых начальников!

— Верно, что ль, товарищи? — вновь спросил Николай Петрович и, скрипя деревяшкой, приблизился к Хватову.

— Верно, а не совсем! — с какой-то досадой ответил Хватов.

— Что такое?

— Называете нас товарищами, а делаете не так.

— Ну-ну?

— Мне Увар все рассказал… Да мы его, этого есера, что ль… голыми руками изловим.

— Во-он что! — удивился начальник тюрьмы. — Ну, Жильцев вам не лошадь. У них… Ну, Иван Павлович, говори с ними сам. Они с моего учета сняты. Сейчас пойду за документами.

Николай Петрович вышел в свою комнату, а мы уселись против двух свояков.

Иван Павлович сказал им то же, что и нам.

— Изыщем его! — Увар стукнул по столу.

— Поймаем, только возьмите с собой, — добавил Хватов.

— И обратаем, — изрек Увар.

— Стало быть, вы не прочь? — спросил Иван Павлович.

— Зачем такой разговор! В Полянах у меня Спиридон-кум. Мы поедем вроде лошадей искать, — заявил Увар.

— Или покупать, — добавил Иван. — А вы дадите нам обмундирование и фуражки со звездочками.

— Вроде покупать лошадей для войны, — уточнил Увар.