Восход черного солнца

- Он умер в страхе, - заметил Охотник. - А может быть, от страха.

Дэмьен шагнул вперед. За спиной услышал легкий шелест травы - Сиани последовала за ним. Она подошла к телу. Священник же сдвинулся в сторону, туда, где в лунном свете поблескивало серебро, свидетельство еще одной ужасной потери.

Он лежал там, на подстилке из опавшей листвы. Серебряный флакон. Откупоренный. Пустой. Там, где он упал, еще улавливалось слабое мерцание над землей, но свет этот был таким тусклым в сравнении с Огнем, что стало совершенно ясно: выжженная земля впитала влагу в себя, в глубину, откуда никакими стараниями человеку ее не вернуть. То немногое, что еще оставалось в воздухе (и заявило о себе, принесенное к ним ветром), сейчас рассеялось. Огня больше не было.

Священник подобрал пустой сосуд. Металл был холоден на ощупь. Почти так же холоден, как его рука. Внутри осталась лишь черная, жуткая пустота, словно все привычное тепло его души покинуло его. Печаль заняла его место. А за ней пришел стыд.

Он вернулся к телу. Там на коленях стояла Сиани, сжимая руку Сензи в своих ладонях, будто надеялась вернуть его к жизни. Но во взгляде ее не было надежды.

- Его нет, - прошептала она. Прерывающийся голос был еле слышен. Она обхватила Сензи руками. - Я... Я не могу... - Она посмотрела на священника; ее глаза застилали слезы. - За меня, - выдохнула она. - Он умер из-за меня.

- Он сделал то, что посчитал должным. - Слова утешения приходили автоматически, всплывая издалека, из хранилища священнической мудрости. Только это мы и можем делать. Тебе не за что винить себя.

- Огня больше нет? - осведомился Охотник.

Дэмьен зажмурился, чувствуя неизъяснимый стыд. "Будь ты проклят, Таррант. Будь ты проклят".

- Нет, - тихо проговорил он. - Огня нет. - Он покосился на Сиани, чувствуя, что плачет, как и она. - Мы похороним его.

На что Охотник заметил:

- Здесь больше нет души, которой надо оказывать почтение. Мы все это знаем. Тратить время, отправляя обряд над пустой оболочкой...

- Похороны - не для мертвеца. - Дэмьен взглянул на Тарранта, увидел, что его глаза и кожа уже исцелились. Подумал, смогут ли раны его собственной души залечиться так же быстро. - Это делается для живых. Это часть Исцеления.

- Пусть так, но мы не можем...

- Охотник! - Дэмьен почувствовал, как его взгляд наполняется холодом льда, как леденит его голос. - Ты не понимаешь. Ты не можешь понять. Эта часть тебя умерла так давно, что ты не можешь вспомнить, даже если б и пытался. Но ты не пытаешься. - Он почти шипел. - Ты хотел убить в себе это. Тебе удалось. У жизни - свои нужды. У тебя - свои. Так что уходи и оставь нас одних. Стань на страже, если хочешь, или пойди кого-нибудь убей, если это доставит тебе удовольствие. Делай что хочешь. Только уйди. Тебе нет места здесь.

Лицо Тарранта было непроницаемо - и на этот раз Дэмьен не имел желания разбираться в его тайнах. Охотник повернулся и в вихре своей накидки исчез в густой тени. Скрылся из виду в глубине леса.

Тихое сопение Хессет заставило священника посмотреть на нее. Ракханка достала откуда-то маленькую лопатку - часть их лагерного снаряжения - и протянула ему. Он молча взял ее. И стал копать.

И молился: "Прости меня, Господи. Прости за мою человеческую слабость. Прости за неумение возвыситься над суетой повседневной жизни, направь мой дух на Твои идеалы. Прости, что в миг потрясения я забыл Твой самый важный урок: потерянную вещь можно найти, испорченную работу переделать, к проигранной битве вернуться... но человеческую жизнь, раз утраченную, никогда не восстановить. Прости, что я забыл самое главное. Прости за то, что, когда я пришел сюда, первая мысль моя была об Огне - простой вещи! а не о потерянной человеческой жизни, не о горе живущих".

Он глубоко вонзал лопату в холодеющую землю, изо всех сил надавливая башмаком, чтоб лезвие резало глубже.

"И помоги мне самому простить себя".

35

"Это должно быть где-то здесь. Близко", - думал Джеральд Таррант.

Огромное пространство восточного удела под его крыльями рябило от потоков, разливавшихся вокруг скал, - сверкающее синью земное Фэа, радужное мерцание приливных сил, пряди трепещущего пурпура, что шевелились над самыми густыми тенями, как будто проверяя, есть ли снаружи солнечный свет. На востоке от него небо уже светлело, чернота полночи и мрачная синева уступали гнетуще-серому цвету сумерек, первому предвестнику рассвета. Он уже должен быть в укрытии. Он уже должен был найти место глубоко под землей и обосноваться в нем. Чтобы энергия, недостижимая для света, могла окутать его своим успокаивающим холодом и восстановить его растраченные силы.

"Еще немного. Еще пару минут, еще пару миль. Это должно быть где-то рядом..."