Восход Левиафана

Локи (кто бы сомневался, что это он?) был одет в черную удлиненную куртку, черные же брюки и высокие сапоги типа ботфортов. Цвет его волос Карн так и не смог опознать: они то отливали снежной сединой, то наполнялись перламутрово-оранжевыми тонами, меняясь в зависимости от ракурса или (что вероятнее) намерений своего владельца. Бойкая мальчишеская прическа не особенно гармонировала с общим образом бога, отчетливо наводя на мысли о второсортном аниме.

Вокруг Локи по периметру пирамидки горели костры, которые не давали дыма, а у его ног на камне был начертан странный рунический символ, он тоже горел ровным бездымным огнем. Его левая рука была прикрыта геральдическим щитом грязно-серого оттенка, правой он сжимал... Карн мог бы поклясться, что бог сжимает в руке ОГОНЬ! Трепещущий шар чистого пламени ярко-оранжевого цвета!

Но Локи был тут не единственным действующим лицом. Весь двор усеивали крылатые фигуры, высокие, статные, с сияющими пронзительно-белыми кольцами над головами. Все были облачены в начищенные до блеска латные доспехи угловатой формы. У некоторых всего по два крыла, у других - по четыре, а потом Карн рассмотрел нескольких обладателей аж трех пар крыльев.

На удивление крылья ангелов были вовсе не птичьими, то есть они сохраняли характерную форму, но их структура казалась призрачной, нестабильной. Они колыхались, будто речная гладь, своим цветом и плотностью напоминая туман. Казалось, что эти крылья совсем не приспособлены для полета, но в следующее мгновение один из ангелов поднялся в воздух: крылья беззвучно рассекли тугой смрад Лимба, поднимая могучее тело над землей. Ангел бросился на Локи, выставив вперед длинное копье с широким наконечником. Наконечник отливал матовым золотом, но не отражал, а скорее поглощал свет, как и доспехи крылатых воинов.

Локи не двинулся с места, лишь в последнее мгновение, когда наконечнику копья оставалось пройти не более сантиметра до его гордо вздернутой головы, он легким движением ушел в сторону и выбросил вперед правую руку. Губы бога огня исказила жестокая ухмылка, которая стала шире, когда с кончиков его пальцев сорвался бич из чистого пламени, с глухим хлопком ударивший точно в центр кирасы Ангела. Нападающего отбросило к костру, из которого с хищным шипением вывалилось огненное щупальце, тут же обнявшее неосторожного противника, как родного брата.

Ангел умирал в полном молчании. Огненный язык обвил его тело, как удав - зазевавшуюся жертву. Он бросил копье и попытался выхватить из-за пояса длинный кинжал (хотя не ясно, каким образом это помогло бы ему, разве что кинжал обладал свойством наносить вред огню). Однако живое пламя будто почуяло его намерения, оно выплеснуло ввысь тонкий отросток, который мгновенно обвился вокруг левой руки Ангела, прижимая ее к телу. Щупальце сдавило противника, сначала сминая, а потом расплавляя небесную сталь, которая стекала вниз золотистыми ручейками. Кольцо света над головой Ангела погасло, а потом две синие точки, что угадывались в проеме закрытого шлема, потеряли яркость, стали блеклыми и медленно растаяли. Щупальце тут же выпустило искореженные останки навеки сплавленной воедино стали и плоти, вновь исчезнув в костре.

Один из ангелов (самый высокий, с шестью крыльями) шевельнул рукой, и тут же сразу три противника ринулись на Локи с разных сторон. Владыка огня забормотал, но это были вовсе не заклинания, как сначала показалось Карну. Это были ругательства, причем древнескандинавский бог не скупился, без труда смешивая воедино самые яркие и эффектные образчики из русского, кельтского и старонорвежского.

Карн с трудом улавливал отдельные слова, но общий смысл был очевиден. Когда речь дошла до особо пафосного перечисления христианских «добродетелей», шестикрылого как-то нехорошо передернуло, однако он не двинулся с места, хотя было видно, что еще мгновение - и его стальная воля будет сломлена.

Первый из нападавших напоролся на сгусток пламени, который удивительным образом изменил свою траекторию, когда ангел попытался от него увернуться. Шар взорвался, смачно обдавая крылатого воина искристыми всполохами, что липли к его закованному в волшебную сталь телу словно потаскушки из ночного клуба к папику с уверенным «прессом».

Второй ангел ударил Локи полутораручным мечом, что будто нехотя бликовал глубоким золотистыми цветом, но под удар попала сталь щита, вовремя выставленного в нужном направлении. Локи откинуло на полметра, но, отводя в сторону щит, он выбросил в противника целый град огненных копий, которые в буквальном смысле превратили кирасу ангела в дымящееся решето.