Восход Луны

- Однако… - В плавное ранее полотно рассказа внезапно прокралась небольшая, но тревожная заминка. - Горизонт светлого будущего в любви и благоденствии был внезапно омрачен неспокойными вестями о толпах беженцев, бегущих без оглядки с далекого юга. Те пограничные земли считались по большей части бесплодными и необитаемыми, и потому не заслуживающими большого внимания: похвастаться они могли лишь унылыми пейзажами каменистых пустошей да дюнами засушливой пустыни. Факт неожиданного появления под самым боком целых орд странных, неведомых нам ранее существ, что из всех щелей аки ужи поползли с тех территорий, был так же поразительно неприятен, как внезапное жало шершня в крупе, причем не одного.

Дальнейшее расследование показало, что тамошние обитатели оказались ничем иным как далеким приветом хаотичной дискордовой эпохи, плодом его деструктивной и бессистемной деятельности. Просто представь себе сухопутную акулу с несуразно здоровенными конечностями, которые нужны ей точно так же, как кобыле пятая нога. Вообрази себе помеси тритона и мурены с вытянутой шеей и такой же мерзкой пучеглазой мордой или черепахи с крокодилом с длинным хвостищем и панцирем, утыканными шипами, или ублюдка со свинячьим рылом и телом дикобраза. А чего стоили высокие прямоходящие ящеро-попугаи с когтистыми лапами вместо крыльев и чешуйчатыми хвостами! Эти еще вдобавок резали слух своими скрипучими надломленными голосами, громкими, как рев отряда яков в состоянии берсерков, - Морда Нортлайта неприятно поморщилась в порыве отвращения. - До сих пор неясно, с какой конкретной целью были созданы эти и им подобные выродки, в качестве будущих солдат армии хаоса или по велению левого копыта Дискорда в минуту скуки, впрочем, меня это мало волновало тогда и мизерно волнует сейчас. Духа Хаоса всегда отличала непредсказуемость и извращенность в своих безумных, и довольно часто - не подкрепленной здравой логикой желаниях. Для него смертные существа всегда представали в роли игрушек, которыми он развлекался, как хотел, куклами, которых он обожал дергать за веревочки. Его устремления часто были неясны и практически всегда для нас - противны.

А Дискорд был явно любителем нестандартной фуррятины, отметил про себя я.

- И вот, - глубоко вздохнув, продолжил растекаться мыслью по древу мой персональный рассказчик, - все эти результаты его крышесносной фантазии, никем не наблюдаемые и неконтролируемые, безудержно плодились прошедшие века, пока наконец не вылезли из своих нор и не решили, что понятинку-то жевать гораздо вкуснее, нежели сухую полынь на обожженных пеклом родных камнях. В поисках пищи кочевники двинули на север, пересекли наши рубежи и обрушились на пониселения вдоль южных границ.

Был спешно собран экспедиционный корпус, в состав которого вошел и отряд фестралов под моим командованием. Хардхорн возглавил миссию, настояв на том, что именно он наведет порядок в беспокойных землях. Накануне отбытия, во время заключительного совещания, я случайно ощутил едва уловимое, смутное беспокойство Селестии, явно томимой некими сомнениями и смятением. Перед тем, как уйти в тени, я задержался на мгновение и увидел их вдвоем. Ее печаль и его решительность. Все эмоции, тщательно скрываемые при всех, и что вырвались волной в этот краткий миг наружу, в едином порыве. Это прекрасное мгновение я до сих пор храню в своей памяти. - Бэтконь печально улыбнулся.

- Впрочем, поначалу наша походная кампания оказалась сродни легкой туристической прогулке. Наши отряды пережили лишь пару серьезных вооруженных столкновений с чужеземцами, в ходе которых стало ясно: грозные на вид, но нескоординированные, не имевшие общего лидера, разношерстные любители легкой наживы представляли не что иное, как бандитское отребье, при первой же возможности спешно отступившее за горизонт. Мы преследовали их вплоть до южной пустыни, истязаемые палящим солнцем и сухими обжигающими ветрами, стремясь отбросить их как можно дальше от эквестрийской границы, все дальше и дальше уходя вглубь неизведанных чужих территорий с царящей на них странной искаженной магосферой.

На нашем пути, к немалому удивлению, изредка встречались разрозненные и изолированные небольшие деревушки, незатронутые нашествием и населенные различными пони, блеклыми и неприглядными, явно измотанными болезнями, недоеданием и суровым климатом. Отказавшись, или будучи не в состоянии отправиться в дальний путь в поисках лучшей доли, поселенцы вели скудный отшельнический образ жизни и неохотно шли на контакт, весьма равнодушно или даже порой негостеприимно жалуя нас в своих домах, не признавая себя гражданами Эквестрии, не принимая помощь и не оказывая ее. На все попытки хоть как-то облегчить их и без того нелегкую долю, следовала неизменно негативная реакция, сопровождавшаяся недоброжелательными просьбами оставить в покое их и эти проклятые земли.