Восход (повести и рассказы молодых писателей Средней Азии и Казахстана)

— Не надо, Ибрагим. Не всегда детская дружба переходит во что-то большее. Ты ведь давно вырос, должен понять.

— Я понимаю, но сердцу не прикажешь.

— Глупости, — замотала головой Саври. — Человек владеет своим сердцем. На то он и человек.

Они подошли к остановке.

— Прости, — сказал Ибрагим, — но любить — не позор.

— Выбрось из головы, — сказала Саври и направилась к подъезжающему троллейбусу. — У тебя жена, люби ее, дай ей счастье…

Опять звонок! Саври порывисто встает и идет к трубке. Молчание. Но слышно: кто-то дышит. Ей хочется обругать, сказать что-нибудь обидное этому человеку, но она осторожно опускает трубку — на рычаг. На вопросительный и раздраженный взгляд мужа пожимает плечами.

Концерт продолжается. Молодой певец исполнял старинную песню на стихи Хафиза.

— Нравится? — спросила Саври.

— Да, неплохой голос, — ответил Хабибулло, мельком взглянув на экран. "А может, Малика?" — подумал он, переводя взгляд на потолок. И мучительно сморщился.

…Дружба с Ниной постепенно угасала. Воскресенье, Хабибулло собрался на футбол. Времени еще много, и он решил прогуляться. Дошел до студенческого общежития. На балконе второго этажа увидел девушку в атласном платье. Облокотившись на перила, она бездумно наблюдала за прохожими. Возле нее в стеклянной банке стояла красная роза. Хабибулло с привычной наглостью холостого парня, знающего себе цену, некоторое время откровенно разглядывал девушку, и только шагнул дальше, с балкона полетела выплеснутая вода. Он успел отскочить. На тротуар грохнулась банка и разлетелась на мелкие осколки. Подобрав цветок, он нежно расправил его и вопросительно поглядел на балкон. Девушка, бледная, залепетала:

— Ой, извините, я нечаянно…

— Ничего, ничего, — помахал ей розой. — Как вам передать это?

— Направо дверь. Я сейчас…

Хабибулло отпихнул ногой стекло в сторону и направился к дверям общежития. Перешагнув порог, увидел взволнованную девушку.

— Еще раз прошу извинения. Я так перепугалась.

— Ничего страшного не произошло.

Ее звали Малика. В тот вечер, позабыв о футболе, ок отправился с ней в кино. И будто стена отделила его от Нины.

Малика была красивая, большеглазая, тоненькая. Ах, Малика!

…Зазвонил телефон, и Хабибулло даже застонал. Рука, его соскользнула с плеча вскочившей жены и ударилась о диван.

"Ах, Малика!.." Ему нравилось встречать ее, правилось ждать. Он был рад видеть ее. Пролетела беспечная весна.

Как-то в выходной день, выбритый и нарядный, Хабибулло, купив на улице букет цветов, направился к Малике. Он решил сказать ей, что любит ее… что… ну и так далее. Поднялся на второй этаж, прошел по длинному коридору. Чем ближе знакомая дверь, тем сильнее билось сердце. Постоял у двери, передохнул, вытер пот со лба и тихонько постучал. Никакого ответа. Дверь внезапно открылась, и выглянула незнакомая девушка, низенькая, коротко стриженная. Поздоровались.

— Вы к Малике? А я вас знаю, я учусь с ней. В полдень за ней зашел какой-то парень в военной форме, солдат, и они ушли. Я видела их в саду за общежитием.

Хабибулло похолодел. Он что-то сказал стриженной, она ответила. "Какой еще солдат, откуда солдат?" — звенело в сразу ставшей пустой голове. Облизнув пересохшие губы, с трудом проговорил:

— Передайте, пожалуйста, ей цветы, когда вернется. До свидания.

— До свидания, — сказала коротышка, и проводила его ревнивым взглядом.

Спускаясь по лестнице, он боялся поднять голову. Ему чудилось, что снующие по коридору студенты понимающе подмигивают друг другу, насмехаются над ним. Он доплелся до остановки, и тут в нем заговорила гордость. Он повернул в сад. Стриженная сказала правду. Там на скамейке, оживленно разговаривая, сидели рядышком Малика и солдат. Тут гордость перешла в ревность, и Хабибулло, притаившись за кустами, почти целый час наблюдал за парочкой. Наконец они встали и направились в столовую в глубине сада. Тогда ушел и Хабибулло.

На следующий день он бесцельно и долго бродил по городу. Малику и солдата он повстречал у универмага. Подойти не решился. Так все и кончилось.

Как это было давно, словно тысячу лет назад. Но на прошлой неделе он был в "Детском мире". Накупив игрушек для дочери, уже выходил из магазина и вдруг столкнулся с ней. Впервые с тех пор. Он подошел. Малика, бледная, как тогда на балконе, тысячу лет назад, смотрела на него с жалкой улыбкой и не отвечала на приветствие. Опустила глаза и увидела в авоське куклу, погремушки, еще что-то яркое, чудесное. И сказала негромко, глуховато, самой себе:

— О, кому-то подарки…

— Да. Дочке.

— У тебя уже дочь? — невнятно произнесла она. — Сколько ей?

Она справилась с лицом, но не могла оторвать глаз от игрушек.

— Три месяца и четыре дня.

— Как много… Как же вы ее назвали?

— Маликой… Ее зовут Малика.

Она быстро взглянула на него, повернулась и пошла прочь. Он остолбенел. Наконец, гремя погремушками, бросился за ней. Несколько минут шли молча. Затем сказал первое, что пришло на ум:

— Ты ужо закончила?

— Да. Оставили на кафедре химии.

— Хорошо, поздравляю.

— Спасибо.

— А… где теперь живешь?

— Там же, в общежитии.