Восход жёлтого полумесяца

Последнее обстоятельство, кстати, зачастую ставит Фретинила в различные неудобные ситуации в рамках службы. Уж кто-кто, а про Фретинила абсолютно уверенно можно сказать, что он принципиальный. И принципиальность его, как говорится, родилась ещё раньше него самого.

Про Арэмо, впрочем, можно сказать примерно то же, разве что — упорства её зачастую не хватает. И поэтому споры их носят бескомпромиссный, а иногда и ожесточённый характер. В рамках приличия, естественно, но не поступаясь научной этикой.

— А как же условия на планете? — не оборачиваясь, спрашивает Арэмо, сдаваться на этот раз она, кажется, не собирается. — Ведь они идеально нам подходят! Неужели ты допускаешь, что это совпадение?

— Это не они нам подходят, — вновь усмехнулся Фретинил. — А мы развивались под действием этих условий. Поэтому они нам и подходят. Были бы чуть другие условия, то и мы были бы другими: с тремя ногами, например.

— С тремя ногами? Что за чушь?

— Это я так, для примера. Разумеется, три ноги — это явно неудобно.

Арэмо немного насупилась — это чувствуется в тоне её речи — и демонстративно не оборачивается, занимаясь горячими травами. А Фретинил рассматривает её со спины и в своём обыкновении внутренне улыбается.

— Кстати, ты пригласил Году в гости? — спрашивает Арэмо, вдруг и невпопад.

— Да, — отозвался Фретинил. — Ты уже спрашивала.

— В самом деле? — Арэмо оборачивается и смотрит на него большими чувственными глазами. — Не помню… Как у неё дела? — спросила Арэмо.

А Фретинилу кажется, что она как-то странно на него смотрит. Будто бы подозрительно или с какой-то недосказанностью.

— Хорошо, — отвечает он, решив, что ему всего лишь показалось.

10. Герий, утро, набережная Эневойтт

— Фафе!

Фретинил поднял невысокий воротник, опустил взгляд, но это не помогло.

— Фафе! — повторился окрик сзади. — Постой, пожалуйста.

Он нехотя повинуется и, воззвав к терпению, оборачивается, стараясь выглядеть занятым и торопящимся. Вполне естественно — спешит на службу.

Но Гийру это не интересует:

— Ты говорил с ним?

— С кем?

Догадаться, кого Гийра имеет в виду, вообще-то, нетрудно. Переспрашивает Фретинил специально — выиграть время на обдумывание дальнейшего поведения. Тактика не очень удачная, но ничего другого в голову пока не пришло.

— Со звездочётом, — угодливо пояснила Гийра. — С Омжлусо.

— С Омжлусо? — Фретинил делает озадаченное лицо, многозначительно и неспешно оглядывает стену дома. Сначала сверху вниз, потом по диагонали. Даже приподнимает руку и указывает на вчерашнее художество: — А что? — произносит он, выдерживает паузу, после чего дополняет: — Новых полос не появилось.

— Не появилось, — соглашается Гийра, словно ожидала такой отговорки. — Так ведь я и не об этом! — кажется, она входит в раж.

Сейчас начнётся, — думает Фретинил, чуть отступает назад и осторожно спрашивает:

— Что на этот раз? — голос у него флегматичный и отвлечённый.

— Перила на лестнице сломал. В подъезде. Между первым и вторым, — горячится Гийра и делает большие глаза. — Ну, ты же знаешь: у нас они такие… не очень хорошие были. В прошлом году ещё отремонтировать хотели…

— Сломал? — перебил Фретинил, не желая выслушивать информационный шум.

— Но в прошлом году не получилось: ты же знаешь, что непросто это сделать. Непростое это дело — ты же знаешь… А теперь… Представляешь, сегодня утром выхожу… Как же теперь на ремонт подавать? Надо же будет…

— Прямо-таки сломал? — Фретинил меряет Гийру холодным, на грани неприязни взглядом.

— Да.

— И именно он? Омжлусо? — Фретинил испытующе всматривается в её лицо. — Сама видела?

— Почти, — Гийра на полшага приближается к Фретинилу и доверительно берёт его за локоть. — Слушай, вот ещё что хотела…

— А когда это было?

— Вчера. Он. Точно.

Фретинила эти слова, разумеется, не убеждают. Он с сомнением смотрит на белую полосу на стене, вспоминая вчерашний разговор и словно намекая на него. Гийра, кажется, улавливает его недоверие и, желая утвердить свои позиции, переходит в очередную атаку.

— Слушай, — протянула Гийра на тон ниже. — Утопленник-то ваш…

— Какой утопленник? — спохватился Фретинил.

— Ваш… — тихо говорит Гийра и оглядывается по сторонам. — Тот, про которого ты сейчас расследуешь…

— Откуда ты знаешь, что я «расследую про утопленника»? — ошарашено произнёс Фретинил.

— Да кто ж не знает? — совершенно буднично ответила она. — Вся Карамюста только об этом и говорит… Слушай, Фафе, в этом деле точно замешан Омжлусо! — чуть ли не шёпотом произносит Гийра и замолкает в ожидании реакции.

— Омжлусо? В чём замешан? — Фретинил, вполне естественно, сбит с толку.

— Ага, звездочёт наш, — невпопад подтверждает

Гийра и кивает в сторону четверти Омжлусо, будто бы без этого не понятно, о ком идёт речь.

— Но каким образом? — удивляется Фретинил и, чтобы исключить двусмысленности, конкретизирует: — Как Омжлусо может быть связан с нашим утопленником?