Восход жёлтого полумесяца

— А кто ж про него не слышал? Хотя нет — давайте так, — Знёрр делает удивлённое выражение, вертит головой по сторонам и усиленно хлопает глазами. — На Олкутмаани?.. — резко и истерично воскликнул он. — На какой Олкутмаани?.. Никогда не слышал ни о какой Олкутмаани… — дурачится Знёрр, после чего задорно и от души смеётся.

На некоторое время инспектор замолкает. Понятно, что с наскока Знёрра не взять. Не тот парень Знёрр. Не такой он, этот Знёрр, чтобы вот так вот запросто сдаться и признаться в ограблении, которое, к слову, было полгода назад.

И это он ещё не крутит, — думает инспектор, — это ещё лишь преамбула, разминка перед тем, как он начнёт крутить по-настоящему, а у меня почти ничего нет.

Были, конечно, реальные доказательства причастности Знёрра к ограблению, но сейчас, после столь неудачного начала, предъявлять их как-то не с руки. Вот они — копии листов из дела, лежат прямо перед инспектором, стоит лишь поднять их и зачитать вслух, но отчего-то не хочется. Выйдет неэффектно, а оттого — неэффективно.

Чуть позже? — думает он, а Знёрр делает очередной выпад.

— Вы мне ногу прострелили! — заявил вдруг он. — Что за хамство с вашей стороны! Инспектор, вы знаете, как болит…

— Нечего было прыгать из окна, — пробурчал инспектор, не глядя на преступника. — Где твой подельник? — со злобой и претензией в голосе спросил он.

— Подельник? Какой? Нет у меня никакого подельника, — свободно ответил Знёрр.

Инспектор заглядывает в листы перед собой. Для вида, словно выискивая имя подельника или подробности их дружбы. На самом деле, он ищет другое, но вслух произносит лишь:

— Бётэрмыц.

— Ах, вы о нём… — наигранно легко ответил Знёрр. — Старина Бётэрмыц… Я не видел его уже много лет. Даже и не знаю, что с ним, жив ли ещё… Но если вы хотите сказать, что он имеет какое-то отношение к ограблению магазина, то вот вам мой ответ: вы ошибаетесь! Не мог Бётэрмыц сделать этого, — неспешно и весомо заявил Знёрр. — Не мог он ограбить магазин. Это я вам точно говорю!

Говорит он уверенно и, следует признать, убедительно. Строит из себя авторитета, да ведь так оно и есть. Своим авторитетным мнением создаёт полное впечатление того, что Бётэрмыц, которого он давно знает, как по тюрьме, так и в вольной жизни, не причастен к ограблению на Олкутмаани.

Но вот с чего бы это ему выгораживать Бётэрмыца — подельника и давнего товарища, которого он, кстати, якобы уже несколько лет не видел?

Инспектора не проведёшь: может, начал он не очень удачно, но умеет слышать между слов. Инспектору сразу же очевидно, что акцентируя внимание на ком-то другом, Знёрр пытается отвести это самое внимание от себя. Известный, действенный приём — срабатывает в большинстве случаев, но инспектор уловил посылы Знёрра.

И видимо, Знёрр тоже вовремя угадывает подозрения инспектора, потому что тут же спохватился и поспешно добавил:

— Но если всё же вы окажетесь правы, и Бётэрмыц действительно грабил этот магазин, прошу учесть, что я не видел его много лет! — заявляет Знёрр, излишне поспешно, и тем выдаёт себя и свои намерения.

Ошибка это с его стороны, и инспектор, кажется, уже почувствовал всю тонкость ситуации.

— Как знать! — холодно произносит он, глядя прямо в глаза Знёрра.

Небрежным движением он выхватывает из стопки лист фольги и бросает его на стол. Лист ложится аккурат перед Знёрром, кажется, текстом к нему. Выглядит это вполне эффектно, будто колющий выпад шпагой.

Ощутив приятный внутренний подъём, инспектор говорит:

— Вот показания твоих соседей: тебя видели вместе с Бётэрмыцом в день ограбления. Это как-то можно объяснить? Только не говори, что забыл.

Знерр смотрит в фольгу. Сначала с демонстративным недоверием, потом позволяет себе умеренное любопытство. Разглядывает внимательно, а инспектор видит, как Знёрр покусывает нижнюю губу.

Проходит полминуты, и отвлечённое любопытство Знёрра сменяется откровенной жадностью. Ещё минута — и это уже плохо скрываемое недовольство.

— Неубедительно! — воскликнул Знёрр и сухо рассмеялся — деланно и фальшиво. Пытается выглядеть спокойным, но глаза заметно заметались, и это не ускользает от наблюдательного инспектора. — Соседи у меня странноватые, чудные или даже ненормальные! — заявляет Знёрр, а сам смотрит на инспектора, будто бы вопрошая: достоверно ли играю? — Могли и ошибиться! — добавил он.

— Возможно, — с равнодушием ответил инспектор на немой вопрос Знёрра.

Он поднимается со своего места и кидает Знёрру ещё кипу фольги. Буквально швыряет в его сторону, и смотрится это окончательной победой. Как насмерть поражающий удар — уже не шпагой, а чем-то более ощутимым.

— Это копии других материалов по твоему делу, — небрежно говорит инспектор. — Ознакомься и не торопись — времени у тебя теперь будет много, — несмотря на средний рост инспектора, кажется, что он нависает над Знёрром.

— Я… — говорит Знёрр, а инспектор его перебивает:

— Мне пора. Для первого раза достаточно.

Инспектор делает служебный знак дозорному и покидает тюремное помещение.

13. Герий, середина дня, скамеечная ГВЗ