Восходящее солнце Астерии. Мондрад

Мысли закружились в голове огоньками, каждый из которых был ярче предыдущего. Я вспомнила свой горящий дом и мольбы родителей, вспомнила Чаннинга и его улыбающийся взгляд. Все это осталось далеко за горизонтом, как только я покинула земли Астерии. Зажженное Арауном пламя в душе было единственное родное, что не бросило в чужом город. Меня лишили и этого, лишь раз щелкнув пальцами.

Я была словно загнанный зверь в капкане отчаяния, чувствуя страх каждой клеточкой кожи. Мне и раньше доводилось испытывать это жалкое чувство, но тогда у меня был выбор, а сейчас… Сейчас я стала никем. Марионеткой. Пустышкой. Красивая оболочка для огня принадлежащего королю. Мне хотелось избавиться от пламени, выдрать его с корнем, но оно въелось в кровь и растеклось по венам. Адский огонь стал моей сущностью, а не отдельной частью сознания. Когда мне стало понятно насколько неразрывна эта связь, я ужаснулась от того на что способна и как далеко может зайти человек имеющий безграничную власть над моей новой силой.

– Великолепно! - воскликнул король.

Он встал с трона и подошел ко мне. Его теплые пальцы крепко сжали замерзшую от страха ладонь, после чего он добавил:

– Теперь я смогу создать новый мир. Без войн и насилия. И ты, Кейт, мне в этом поможешь.

– А если я откажусь? - слетел вопрос с моих мертвенно-бледных губ.

– Не сможешь, - спокойно ответил он. - Ты сама видела силу перстня, и потом, разве тебе никогда не хотелось стать частью истории? О тебе будут слагать легенды…

– Владычица огня, что разрушила миллионы жизней, дабы тиран взошел на свой чертов трон, - закончила я за него. - Думаете, о такой славе я всю жизнь мечтала?!

– Нельзя построить, не разрушив.

– Вы не Бог! А я не палач!

– Мы все приходим в этот мир не зная кем нам суждено быть, но ты рождена в огне Беля. Пламя выбрало тебя задолго до твоего появления на этот свет, так не дай ему угаснуть, не выполнив предначертанное.

– Я не верю, что сила мне дана для того, чтобы вы поработили земли Астерии.

– Это твое право, Кейт, - сказал король. - Но как бы там ни было, ты здесь в моем королевстве и подчиняешься моей воле. Тебе не удастся покинуть замок, пока я не велю, а Дрого проследит за тем, чтобы мой приказ был исполнен.

– Что? - резко воскликнул воин, не веря своим ушам. - Я капитан армии, а не нянька для взбалмошных девчонок.

– И только тебе я могу доверить столь редкий экземпляр и свою самую большую драгоценность, не правда ли?

Лицо воина перекосилось от злости. Его взгляд метался между королем и мной, выражая лишь непонимание о том, кого из нас он ненавидит больше.

– Почему бы вам просто не приказать ей всегда следовать за вами, - наконец нашел, что ответить Дрого, но король лишь покачал головой прежде чем произнести:

– В моих делах уже давно не фигурировали женщины, и тень с милым личиком, что ходит за мной по пятам, никак не прельстит мое королевское самолюбие. Решено. За Кейт присмотришь ты. И помни она не пленница, а наша гостья, так что будь к ней ласковей, а не так как всегда.

Видимо король увидел, что злость Дрого направленная на меня взаимна, и добавил:

– Приказ не обсуждается! Можете идти!

– Как прикажет, король Вольдемар, - сухо ответил воин и как обычно, схватив меня под локоть, повел обратно к распахнутым дверям.

В ответ монарх лишь усмехнулся. Ему часто доводилось слышать свое имя из уст капитана и всегда это означало лишь неодобрение с его стороны. Верность и сила Дрого была непоколебима, именно эти качества король ценил в нем, закрывая глаза на излишнюю вспыльчивость и грубость манер. Дрого был ему как сын, которым боги его обделили, и чем больше тот смотрел на воина и Кейт, тем ярче становился безумный план, зарождающийся в его темной душе.

– Если не получиться, то мои планы не изменяться, - произнес король, как только дверь в тронный зал закрылась. - Но если все выгорит, то мы втроем перепишем историю, а вы мои дорогие создадите союз, который на века сохранит созданный мной мир.

Глава 4. Море и пушечный залп

Чаннинг лежал неподвижно, слушая оглушительный стук своего сердца. Он чувствовал, как вокруг сгущалась тьма и убаюкивала его будто колыбель матери, которая держала Чаннинга в своих руках как младенца.