Восхождение

— У нас не получится! — сказал он.

— Почему?

— Очень быстро!

— Получится, заверяю, — настаивал Суровцев. — Ты, наверно, Курт, думаешь, что люди не потянут такой темп? И нам когда-то так казалось, когда мы дома строили за три-четыре месяца. И ошибались.

— Это я понимаю, но все же очень круто получается. Знаешь, Анатолий, мы, немцы, люди исполнительные, но не фантазеры. Немцы любят постепенность и размеренность. Нет, так не выйдет. — Курт Бромберг решительно отметал предложение Суровцева.

— Какие же фантазии, когда мы в бригаде уже год работаем в ритме: три дня — этаж! Сейчас привыкли к такому темпу и медленнее просто не стали бы работать. Скучно показалось бы. Есть же расчеты, немцы, я слышал, уважают расчеты, — продолжал уговаривать Суровцев.

И Бромберг взял его расчеты, график работ, начертанный Суровцевым, технологическую схему «монтажных захваток», схему комплектации материалами и изделиями, несколько юбилейных брошюр с изложением десятилетнего опыта работы Московского домостроительного комбината.

Суровцев вскоре уехал домой и перед отъездом договорился с Бромбергом о соревновании бригад. Георг Кульман заключил такой же договор с ленинградским бригадиром строителей Героем Социалистического Труда Семеном Ивановичем Ткачевым, который в то же время побывал в Берлине.

Признаться, Суровцев вначале не придавал большого значения своему договору с Бромбергом. Одно дело, когда соперник, как, скажем, Володя Копелев, работает с тобой рядом, всем наглядно видны результаты соревнования. А другое — соревнование через две границы, когда и типы домов разные, и расценки, и технологические схемы.

Но сомнения Суровцева неожиданно и впечатляюще рассеяло... телевидение. Анатолию Михеевичу позвонили из Останкина и сообщили, что состоится прямая передача по системе интервидения, Курт Бромберг будет выступать перед телевизионной камерой в Берлине, а Суровцев — в Москве, и они смогут не только видеть друг друга, но и вести диалог, такой, какой захотят.

Соревнование — великая сила! Оно заставляет человека работать с максимальной выкладкой сил, открывая такие мощные резервы мастерства и энергии, о которых ни сам рабочий человек, ни его товарищ по бригаде часто и не подозревают.

Но будь соревнование только возможностью для предельной активизации усилия, оно бы не имело колоссальной притягательной силы для миллионов людей. Ведь соревнование еще и источник огромного нравственного удовлетворения, источник дружбы и взаимного обогащения опытом, знаниями, маленькими профессиональными открытиями. И щедрость этого взаимного дара, его бескорыстие и искренность составляют одну из самых замечательных традиций в повседневной жизни современного рабочего класса.

Суровцев не раз думал об этом, когда у них в управлении в конце месяца или квартала подбивались итоги соревнования. И вновь та же мысль пришла ему в голову, когда на голубом экране появилось лицо Курта Бромберга, а за его спиной встала ярко и впечатляюще панорама нового жилого района в Берлине.

К Суровцеву в Вешняки-Владычино тоже приезжали из телестудии для съемки возведенных бригадой домов. Что может быть убедительнее и нагляднее, чем вот такие шеренги зданий в двух столицах — овеществленный труд и энергия строителей!

Увидев Бромберга на экране, Суровцев осведомился о здоровье Кристины и Сюзанны, а Бромберг в свою очередь спросил о том, как живут Валентина Петровна, жена Суровцева, и его дочь-школьница Ирина. Затем Курт, явно спеша обрадовать товарища, сообщил о том, что бригада работает по новому, ускоренному графику.

— Взялись все-таки, молодцы! — воскликнул Суровцев.

— Взялись, взялись. Как ты говорил, человек может свернуть гору, если только поверит в себя.

— Точно! — подтвердил Суровцев, хотя, по правде сказать, он не помнил, когда и где он говорил это. — Какие же результаты? — заинтересовался Суровцев.

— Сто дней от «нуля» до сдачи дома.

— Хорошо, но это не предел, как чувствуешь?

— Именно так. Не предел.

— Правильно. А я пропагандирую берлинский метод качественной работы, — сказал Суровцев.

Теперь пришла пора Бромбергу спросить об успехах. Суровцев ответил не сразу. Он-то хорошо знал, что такого рода пропаганда только тогда производит впечатление, когда подкреплена делом, и что тут важны не слова и призывы, а личный пример и реальный его результат. Хватит бороться за качество, пора начинать качественно работать. И сегодня, и завтра, и ежедневно.

— Знаешь что, Курт, — сказал Суровцев после паузы, — попрошу, чтобы мне дали дом поставить — эталонный по качеству, как пример для всего комбината. И, наверно, дадут. Я к этому готовлюсь.

— Ты напиши мне тогда, и я что-нибудь присоветую, — попросил Бромберг.

Прошел год — и снова телевизионная перекличка. Еще год и еще — и опять передача, подводящая итоги работы двух бригад, и новые поездки Суровцева в Берлин, и регулярная переписка.

Суровцев как-то написал Бромбергу:

«Теперь мы живем под лозунгом: «Даешь пятерку!» И хотя, прибавляя в качестве, мы не снижаем темпов, а следовательно, забот у нас прибавилось, — с 1957 года никто из бригады не уволился».