Восхождение

— Ну кто же тебя оставит, чертушку! Не дрейфь, Валера, — весело сказал Копелев, — будем исправно делать свое дело, оно постепенно и все другое за собой потянет. Это я насчет качества. Я считаю, что скоро каждый почувствует, что хорошо, качественно работать выгодно, а плохо невыгодно. И такая обстановка всем, как говорится, перелопатит сознание.

— Хорошо бы так, Ефимыч, — сказал Максимов.

Так, разговаривая, когда это было возможно, то стоя рядом, то чуть поодаль, — ночью на строительной площадке тише, чем днем, и голоса звучат резче, — монтажники привычно делали свое дело. Бобков подавал краном на девятый этаж панели. Максимов, Маган и Шаламов встречали их еще в воздухе, направляли на уготованное им место. Сварщик Ябеков, ходивший с металлической лестницей на плече, едва устанавливали панель и еще не успевали отбросить крючки тросов крана, подставлял лестницу и быстро приваривал металлические прутья.

Копелев и Большаков или же помогали монтажникам «лепить этаж», а бетонщикам заделывать швы между панелями, или же занимались своим главным делом — организацией производства, налаживали взаимодействие монтажных и отделочных звеньев, ритмичную подачу на все этажи необходимых материалов.

Звено Максимова дружно работало до рассвета. Когда же первые лучи солнца позолотили сначала шпиль башенного крана, а потом поползли по свежевыложенным блокам наружных и внутренних стен здания, когда веселые солнечные блики заиграли на металлических предметах — на стропилах подъемника, на касках монтажников — и словно бы легким раствором желтка кто-то смазал кучи песка и глины на бетонном полу этажа, Копелев с удовольствием увидел, что в ночную смену звено Максимова сработало как надо.

И хотя начали с опозданием часа на полтора, а все же из заданного ритма бригада не вышла. Ритм — этаж в два с половиной дня — выдерживался железно.

Незадолго до прихода утренней смены Копелев, почувствовав усталость, сказал звеньевому:

— Мне еще дневную смену отстоять. Спущусь-ка я в прорабскую. Там никого нет. Знаешь, как в армии говорили, хорошо бы, братцы, подавить подушку минут этак сто — сто пятьдесят.

— Там же подушки нет, — напомнил Максимов.

— А ты мне свой ватник дай, сверну в рулон на скамейке. Не привыкать, по-солдатски. А тебе, Валера, всем ребятам и особенно Леше Бобкову за сознательность горячее спасибо, как говорится, от лица службы. Бывайте! — сказал Копелев и, спустившись с девятого этажа, пошел к домику прорабской.

На берегах Дуная

— Наш главный инженер управления Легчилин недавно вернулся из Будапешта, — сказал мне Копелев.

— Интересные у него впечатления?

— Как вы думаете! Люди приобретают международный строительный опыт. Там, кстати говоря, есть домостроительный комбинат, похожий на наш.

— Техническая копия?

— У заводов генеральная схема наша, ну, в деталях есть, конечно, разница. И родные братья чем-то отличаются друг от друга.

Разговор этот происходил на площадке Владимира Ефимовича в тот день, когда его бригада закончила монтаж дома на два дня раньше срока. Я уже не помню точно, как возник разговор о Будапеште, но говорили мы о графиках, о НОТ и о том, что ритмичную работу нередко еще ломает неравномерная сдача домов, слабая вначале и спешная, иногда даже авральная, в конце месяца и особенно квартала. Ибо отчетность у строителей принята поквартальная.

— Ритм, ритм! — произнес Копелев. — Если бы ритм не нарушался, мы могли бы добавить еще минимум десять процентов производительности.

Я вспомнил тогда о существующей, к сожалению, еще практике «раскрепления» комбинатовских сотрудников в конце месяца по объектам, чтобы они подгоняли монтажников, выбивали с заводов детали, — одним словом, максимально форсировали сдачу домов государственной комиссии, И спросил у Копелева, не ездят ли к нему.

— Ко мне толкачей не присылают!

Он ответил резко, явно недовольный уже одним тем, что такой вопрос вообще мог возникнуть, ибо его, очевидно, сердило и задевало признание, которое Копелев невольно должен был сделать. На другие-то участки действительно ездят такие «уполномоченные».

— Ритм, ритм и качество! Между прочим, одно связано с другим! — повторил он. И тут же, верно по какой-то ассоциативной цепочке мыслей, он снова вспомнил о будапештской поездке. — Поговорите с Легчилиным, — посоветовал Владимир Ефимович.

Легчилина я увидел здесь же, на строительной площадке. Стройный, издали похожий на темноголового юношу, он быстро шагал от монтируемого дома к фундаменту нового здания, которое готовилась монтировать копелевская бригада.

— В Будапеште мы подписали договор на сотрудничество с предприятием номер сорок три «Панель». Уже само название вам, я надеюсь, многое говорит. Ездили туда целой делегацией от комбината. «Панель» строит сейчас, по сути дела, всю жемчужину Дуная — так называют сами венгры прекрасный город Будапешт.