Восхождение

Доктор терпеливо поясняет, что бычков для этого блюда выращивают на специальных угодьях, по особой методе, чтобы достаточно мягкие и сочные мышцы нарастали вперемежку с легким, но упругим жирком. Не успеваю я пожалеть бедных животных, закланных с малолетства для столь изощренного чревобесия, как официант, подхалтуривающий поваром, ставит перед нами тарелки с шипящим жареным мясом, украшенным на мой вкус совершенно несовместимыми с мясом сливами, ягодным вареньем и пудингом. В тяжелые толстенные рюмки льется портвейн, испаряющий тяжелый многолетний дух.

— Ну, что дерябнем портвешку под шашлычок? — потираю я руки.

— Предлагаю альтернативу: отведать самый дорогой в мире классический стэйк и запить его прекрасным, особой выдержки портвейном, специально подогретым до температуры двадцати четырех градусов. Это для проявления в нем тончайших оттенков вкуса и аромата.

— Можно и так, — великодушно соглашаюсь. Отрезаю кусок мяса, из его середины брызжет кровища. Вздыхаю про себя: — Еще и недожаренное… Как бы несварение желудка не случилось…

— Здесь неплохая компания собирается: разведчики, дипломаты, бизнесмены, богема…

— …И прорабы, — дополняю справедливости ради.

— Это то самое приятное для нас исключение, которое подчеркивает столь консервативное правило.

— Думаю, это самая ценная их клиентура со времени основания.

— Тебе здесь не нравится?

— Да, нет, ничего, культурно, хлоркой не воняет… Только по-моему, расходы не соответствуют достигнутой цели. Подкрепиться можно и дешевле.

— А этот неповторимый английский дух? Здесь себя начинаешь уважать. Вспоминаешь, что и ты принадлежишь не к рабам, но к людям избранным. Разве не так?

— У нас разные представления об избранничестве…

Покончив с горячим, пересаживаемся в кресла к камину. Мой проводник по дебрям английских традиций предлагает мне шерри и сигару. Я учтиво отказываюсь. Дальше Доктор развивает тему своего графоманства.

— Как-то читаю, не помню уж какой, но довольно занимательный романец, — неторопливо вещает мой собеседник, окутывая нас прогорклым дымом сигары. — Вдруг замечаю, что мне уже известно все, что дальше случится. Пролистываю окончание — действительно, все так и происходит. Пробую читать другие, более трудные вещи — тот же эффект, мне заранее все известно. Дай, думаю, сам возьмусь писать. Грамоте, вроде бы обучен… Покупаю себе, разумеется, «Паркер» с золотым пером, хорошей писчей бумаги — люблю, знаешь ли, все обставить должным образом… И пишу первую фразу. А как же? Первая фраза значит очень много. В ней — зачин, вектор, первый укол шпаги… Так вот стало быть, пишу: «Жизнь, как известно, событие сложное и непредсказуемое». Написал, перечитал и вдруг понял, что остальное, в сущности, уже не так важно. Дело, как говорится, техники и времени. Понял также, что одна эта фраза весит на Нобелевскую премию в области литературы.

Человек я предусмотрительный, и нет для меня ничего более приятного, как все заблаговременно приготовить в лучшем виде. Роман, думаю, от меня никуда не денется: напишу его при случае. А вот, когда придется за него премию динамитчика Нобеля получать, здесь никак нельзя ничего пускать на самотек. Это уже серьезно, потому как событие одноразовое и крайне ответственное. Значит, в первую очередь необходимо фрак приличный заказать и речь набросать. Опять же нелишне всю церемонию заранее изучить, чтобы казуса не допустить.

Ну, с фраком дело нетрудное. Узнал через солидных знакомых, кто лучше всех шьет, и заказал этому старичку. Когда тот узнал, что фрачный костюмчик для получения Нобелевской премии, то весь просиял важностью момента, расшаркался, стал о своих клиентах вспоминать… Он же мне посоветовал какие аксессуары подкупить.

Церемонию вызнал в библиотеке. Кое-что рассказали господа из клуба, которым довелось там побывать. Ничего сложного, оказывается, нет. К тому же руководит церемонией наш русский Миша Сульман из 110-й московской школы, сын бывшего шведского посла в России. Главное там не запутаться с поклонами: здесь нужна определенная последовательность: сначала поклониться королю Швеции Карлу ХIV Густаву, вручающему награду, потом — королевской семье, сидящей во время церемонии здесь же, на сцене Стокгольмского Концерт Холла. Затем — сидящим там же представителям Нобелевского фонда, известным ученым и лауреатам прошлых лет. И в самом конце — залу.

Король там у них довольно приятный господин с большими светлыми глазами добряка, но королева Сильвия!.. Это, я тебе скажу, национальное достояние: обворожительно красива, в длинном платье с открытыми плечами, на длинной шее — великолепная голова, под короной — прическа, выстроенная из густых темно-каштановых волос. В короне, колье и серьгах — громадные бриллианты и сапфиры каратов по двадцать. А улыбка, а глаза, а стать — это все стоит того, чтобы туда попасть. Кстати, «увести» королеву и жениться на ней — это может стать неплохой целью жизни.