Восхождение

- Как! Вы готовы здесь сойти?

- А что? Устал я и хочу расслабиться.

- Надолго ли?

Граф Фредерик, вскакивая на ноги:

- Хотелось бы иметь свободу выбора!

- Как на Земле, ее у нас скорей всего не будет.

Хрустальные люстры издают звон, дворец сотрясается.

Граф Фредерик, заметив в окна клубы дыма за утесом, где находится замок, и выбегая во двор:

- Осада!

Сурин, последовав за графом:

- Граф, куда вы? С вами я!

- Идет там настоящая война!

Дворец снова сотрясается от взрывов неслыханной мощи, может быть, с началом оползней и настоящего землетрясения. У ворот ограды первый министр и казначей; они с тревогой наблюдают за новыми клубами дыма над замком.

Граф Фредерик строго:

- Откуда вы?

Казначей весело:

- Вы живы, граф? Мы тоже!

- Вы знаете, где принц?

Первый министр выглядит моложе своих лет:

- Мы видели, как принц с началом штурма возвращался в лаборатории изъять, что нужно на случай разрушенья иль захвата одною из сторон, ведущих бой.

Граф Фредерик с недоумением:

- Так, что же, там войну ведет не принц?

Первый министр с живостью:

- К осаде замка приступили группы, вступая в перестрелки меж собою, с ракетными ударами с небес. Восток и Запад – мы меж двух огней!

Казначей с разъяснениями:

- Принц отказался от защиты замка, поскольку мощь противников способна стереть с лица земли здесь все живое.

Сурин с сожаленьем:

- Но принц бы мог испепелить всех разом, как молнией Зевс-громовержец в гневе!

Первый министр, с силой взмахивая рукой, мол, хорошо бы:

- Принц рассудил, покоя здесь не будет. Вступить в войну ударами лучей – привлечь лишь силы к тайне этой мощи, и войнам на Земле конца не будет, пока не превратят ее в пустыню.

Проносятся по горам новые оглушительные взрывы.

Граф Фредерик, опомнившись:

- Постойте! Как же вы здесь оказались, когда в осаде замок?

Казначей превесело:

- Вы живы, граф? Уверены? И я. Всех захватив в заложники, собрали нас на водонапорной башне, с тем устроили для принца западню. Когда явился он на крыше замка, по уговору бросились мы вниз. Ужасно было. Я разбилась насмерть. И вдруг очнулась я… О, радость жизни!

Показываются, по всему, советники, но старцы предстали, кто совсем юным, кто молодым, а кто моложавым.

Сурин радостно, с невольной усмешкой:

- Воистину воскресли вы из мертвых!

Внезапно грохот и сотрясения в горах смолкают, и устанавливается тишина, совершенно необыкновенная, как утренняя или вечерняя, с особым сиянием небес, все усиливающимся, как бывает и на закате.

Вместо реки и далей за нею, возникает горное озеро, сияющее алмазной чистотой глубин, с ущельями, с заснеженными вершинами и долинами, где явно обитали люди. Казалось, природа средней полосы России, воспроизведенная в одном из отсеков Золотого парусника, сомкнулась с видами Альп. Но то была страна света.

2

Берег озера с отмелью из чистейшего песка и гальки, с лесом и лугом, с гротами в скалах, нависших над водой. Аристей и феи.

Аристей оглядывается с изумлением:

- Свершилось? Да! Какая тишина, как в летний полдень в детстве лишь бывало, и вновь один я в целом белом свете?

Разрушен замок; в пламени его и парусник растаял без следа? Знакомый берег, словно бы из детства, да только россыпь драгоценных камней, - все это настоящее, иль сон? - За кустами раздается смех. - Кто здесь? А, феи! Или нимфы?

Одна из фей:

- Феи! А можем мы сойти за нимф иль муз, кому как нравится нас величать, из света сотканных богинь фантазий.

Другая фея с интимно зазвучавшим голосом:

- Отчаиваться более не нужно. Все спасены. Я тоже, Аристей!

- Княгиня, это вы? Ах, вот, кто вы! Кузина милая!

Княгиня смеется

- Скорее тетя, уж коли мать твоя - моя сестра.

- А где она? Мне свидеться бы с нею, хотя боюсь.

- В чертогах Духа света. Статс-дама иль царица, я не знаю. Но, думаю, тебя захочет видеть, гордясь тобою более всего, чем вправе ей гордиться, красоте, влекущей все сердца к мечте высокой.

Аристей справляется осторожно:

- А что же сталось с парусником, где он?

Княгиня, представшая феей:

- Дух света спас корабль, столь чудесный, что в полном восхищеньи, как дитя. Он им утешен, пребывая в горе за Землю, сотрясаемую бурей земных страстей убогих и жестоких властителей, алчущих наживы; ничтожества с оружием расправы над странами и над планетой всей.

Одна из фей:

- Ах, что за шум? Здесь праздники столь редки. Рожки и флейты, нимфы и сатиры, и вправду козлоногие мужчины. Ах, что они затеяли такое?

Княгиня смеется:

- Мне кажется, то золотая свадьба Эрота и Психеи, продолженье мистерий царскосельских, Аристей!

На колеснице с сатирами, вместо лошадей, Эрот и Психея; вокруг пляшут хариты и музы, с любопытством оглядываясь по сторонам.

Хор Муз:

- Мы вознеслись в заоблачные выси, да только, кажется, не на Олимп. Гряда ль Кавказских гор? Нет, Гималаи!

Превыше этих гор нет на Земле. Здесь солнца свет сияет бесподобно, и мир царит благоуханно-нежный, нектаром напоенный - от цветов.

Для хороводов лучше места нет, хотя здесь, мнится, острова блаженных.

Поэт, выбегая к воде:

- О, музы! Сон из детства моего? Я берег узнаю и вод сиянье, и полосы песка с цветною галькой, с порханьем бабочек и с пеньем птиц, и лес высокий в синеве небес...