Восхождение богов (СИ)

— И тогда, и сейчас тебе нравится ломать интересные вещи. Привычка из детства, мой милый братик. Но как сломать то, что уже сломано? — шепчет Туула, оказываясь позади брата и обвивая его шею руками. — Идеальная форма. Идеальная игра.

Мужчина вздрогнул от загробного голоса сестры. Он знал, что не все пробуждённые истинно пробудились. Разум многих по-прежнему блуждает во тьме. Оглядываясь на плавные движения сестры, отправившейся в пляс под музыку, звучащую только в её голове, он поморщился, корректируя звенья ловца снов. Звенья, которые развалятся на части, когда он потянет за нужную ниточку.

— Как ты справляешь с Клосом, сестра? — оторвавшись от серебра нитей, задал вопрос Ктуул, и девушка застывает на месте, кривя губы в хищной улыбке.

— Тебе понравилась моя забава? Одна за другой надежда разбивается, и он уже не знает, что реально, а что сон. Скоро всё будет готово для твоей мечты, брат.

Её глаза заблестели как два медных солнца, по залу будто прокатились маленькие сверкающие капли дождя. Девушка с душой старицы захлопала в ладоши, облизывая острые аккуратные клыки, выступающие из-под верхней губы.

— Он симпатичнее прежнего. Нежнее.

— Он мой, Туула, — предостерёг Ктуул, подходя к сестре и кладя руки ей на талию, притягивая вплотную.

— Да, я знаю твою ревность. И всегда-всегда буду помнить, как больно ты можешь жалить, — вмиг похолодела Туула, и на секунду сквозь нежные девичьи черты проступила жуткая искажённая гримаса боли. — Ты сделал всё, чтобы кроме тебя, у меня никого не было.

Тогда вечный наклонился к ней, целуя в лоб, клоня голову к её уху, шепча едва слышно:

— Как только он станет моим, ты обретёшь свободу, милая сестрица.

В глазах Туулы вспыхнул огонёк отчаяния, и она впилась в его плечи, удерживая равновесие. Призрачный шанс на свободу. Впервые за сотни тысяч лет.

* * *

После первой встречи с Туулой, прошло несколько месяцев. Кроме неё Никлос больше никого не видел, а на расспросы девушка не отвечала. Они говорили о чём угодно, только не о самом главном и лишь изредка Туула проговаривалась, скупо делясь информацией о внешнем мире или о пробудившихся вечных. Казалось, что время застыло в ожидании чего-то непоправимого. Терпению богов можно только позавидовать, но незнанием их планов легко обмануться.

Поведение Туулы настораживало Ника. Она вела себя то как мать, то как любовница, меняясь будто бабочка-однодневка. Она могла быть ласковой, нежной и терпеливой, а в следующий миг наброситься с иглами, вспарывая мозг до момента, пока он не замолит о пощаде. Тогда, бесстрастно понаблюдав за его муками, она уходила и могла не приходить несколько голодных дней. А вернувшись, как ни в чём не бывало, разбросать по кровати ворох рисунков, украденных из Академии художеств, и часами донимать его вопросами об искусстве и музыке этого мира.

Ей нравилось мыть его в ванной, подстригать отросшие волосы, брить и делать маникюр. С какой-то маниакальностью подбирать наряды, подыскивая совершенство. Она играла с ним как с живой куклой, и любая его попытка сопротивления оборачивалась дикими приступами боли и многодневным одиночеством.

Так было и на этот раз. После трёхдневной отлучки, Туула принесла целый поднос с едой и Ник набросился на пищу, будто никогда не ел ничего вкуснее. Обычная куриная грудка с картофелем привели мужчину в такой восторг, что он буквально пожирал мясо, сочно облизывая пальцы и макая овощи в вытекший из птицы соус. Запивая ставшей истинным наслаждением еду, он крупными глотками допивал красное вино, не чувствуя ни вкуса, ни запаха.

Сидевшая напротив девушка, заложив ногу на ногу и уперев голову в ладонь, задумчиво крутила пальцем локон волос, разглядывая осунувшегося короля. Неизвестно какой рой мыслей носился в её мыслях и отчего она иногда деревенела, будто проваливаясь в дыру воспоминаний, но одно было точным — ей хотелось быть рядом с ним.

— Кто обезобразил тебя? — спросила она, покачивая босой ногой, когда он закончил есть и в блаженстве откинулся назад.

Мужчина хотел бы промолчать, но помня вкус остроты игл Туулы, не стал сопротивляться. Хуже этой боли были только попытки связаться с нориусом. Стоявший блок до морвиуса пугал Никлоса, который не понимал, как богам удалось блокировать его связь с тьмой.

— Дракол.

Девушка лишь немного сощурилась, только тень пробежалась по дну глаз, выказывая её недовольство от его нежелания говорить. И как в ответ Ник сильнее сжал ножку бокала — очередная игла вошла прямо сквозь затылок к виску, и крутилась там от самого слабого шевеления головы. Любая мысль как приговор — игла вращалась вокруг оси, влезая глубже, вытравливая сопротивление. Дракон не выдержал и тихо выдохнул, тем самым одаривая вечную хорошим настроением.