Восхождение денег

Но в самой Бреттон-Вудской системе крылся принципиальный изъян. Попытки воспроизвести план Маршалла в виде межправительственной экономической помощи потерпели полное фиаско в развивающихся странах. Со временем американская помощь обросла требованиями военного и политического характера, предъявляемыми Вашингтоном странам-получателям, что вовсе не всегда служило интересам бедных стран. Даже если бы этого не было, маловероятно, что такие впрыскивания капитала помогли бы решить проблемы большинства стран Африки, Азии и Латинской Америки. Действительно, в рамках программ помощи, представлявшихся Уолтом Ростоу[68] и другими экономистами, бедные страны получили немало средств, но львиная доля денег была пущена на ветер или попросту украдена⁵⁸. Насколько Бреттон-Вудская система помогла экономическому восстановлению стран Запада, настолько она разочаровала инвесторов, стремившихся вкладывать капитал в заграничные проекты. С одной стороны, она позволила правительствам поставить во главу угла полную занятость, подчинив этой цели монетарную политику. Но, с другой стороны, она же создала потенциальные конфликты между вторым и третьим пунктами означенного выбора. По сегодняшним меркам дефицит американского бюджета в 1960-х годах был крайне малым. Однако и его хватало, чтобы вызвать недовольство и упреки со стороны французов. Вашингтон, по мнению Парижа, вел себя как средневековый монарх, имеющий возможность чеканить монету и, соответственно, снижать ее стоимость. Франция пеняла США на то, что те получают выгоду от печатания долларов, злоупотребляя положением страны с резервной валютой в обращении. Гвоздь в гроб Бреттон-Вудской системы забило решение администрации Никсона (1971 год) полностью отказаться даже от формальной возможности золотого покрытия доллара⁵⁹. Когда арабские страны объявили Западу нефтяное эмбарго после Войны Судного дня 1973 года, центробанки большинства стран ответили на скачок цен ослаблением кредитной политики. Это привело к кризису инфляции, то есть ровно к тому, о чем предупреждал генерала де Голля его экономический советник Жак Рюфф⁶⁰.

Валюты пустились в свободное плавание, расцвел рынок внешних заимствований (в том числе еврооблигаций), и в 1970-е годы частные капиталы свободно потекли через границы. Западные банки наперегонки бросились осваивать поток нефтедолларов, обрушившийся на арабские страны. Банки решили вкладывать арабские доллары в старую добрую Латинскую Америку. Латиноамериканские страны увеличили внешние заимствования в четыре раза – с 75 до 315 миллиардов долларов за период с 1975 по 1982 год. (Восточноевропейские страны тоже вышли на рынок внешних займов, что было явным признаком заката социализма.) В августе 1982-го Мексика объявила, что более не в силах обслуживать свой долг. Весь континент оказался на грани банкротства. Но времена, когда банкиры могли надеяться на отправку линкоров к берегам страны, не платящей по долгам, ушли безвозвратно. Теперь роль финансовых полицейских играли МВФ и Всемирный банк. Их девизом стали “условия” – без реформ не будет денег. Их любимым лекарством – программа структурных реформ. Курс лечения стран-должников – впоследствии прозванный “Вашингтонским консенсусом” – состоял из десяти пунктов, которые грели бы душу любому правительству Британской империи[69]. Первым в списке стояло требование соблюдения бюджетной дисциплины (для снижения дефицита). Налоговая база должна была быть расширена, а налоги снижены. Обменный курс и процентные ставки отдавались на откуп рынку. Границы открывались для торговли и, что особенно важно, иностранного капитала. “Горячие” деньги, бывшие почти под запретом при Бреттон-Вудской системе, вернулись к жизни.

Противники МВФ и Всемирного банка видели в этой политике продолжение классического американского империализма. Они уверяли, что деньги МВФ и Всемирного банка страны-получатели потратят на покупку американских товаров у американских компаний, причем во многих случаях это будет оружие, помогающее сохранить власть кровавых диктаторов или коррумпированных олигархов. А все тяготы структурных реформ лягут на плечи простых граждан кредитуемых стран. Стоило правителю страны “третьего мира” отступить от требований “финансовых полицейских”, как у него сразу начинались неприятности. В 1990-х, когда редкая встреча в верхах обходилась без выступлений антиглобалистов, эти аргументы стали особенно популярны. От этих обвинений легко отмахнуться, когда они написаны на транспарантах и скандируются толпой сытой западной молодежи. Но когда их повторяют бывшие чиновники финансовых детищ Бреттон-Вудса, стоит прислушаться повнимательнее.