Восхождение денег

Правительства обращаются за помощью к МВФ, когда им не удается найти покупателей облигаций государственного займа и когда национальная валюта начинает резко падать. Стиглиц предлагает увеличить бюджетный дефицит, то есть взять в долг еще больше, и напечатать еще больше денег. Как кажется, Вы верите в то, что граждане неожиданно обретут веру в национальную валюту, если ее больше напечатать. Вы, судя по всему, уверены, что если инвесторы не хотят вкладываться в государственные облигации, то, если их выкинуть на рынок еще больше, покупатели выстроятся в очередь. Мы, живущие в реальном мире, имеем основания и опыт предполагать обратное. Мы, скромные земляне, по опыту знаем, что если правительство, которому не хватает денег, начинает их печатать, то это порождает инфляцию, с которой зачастую страна не в силах справиться. На Вашей далекой планете, возможно, экономика подчиняется другим законам, но в нашем мире неспособность правительства, стоящего на грани банкротства, сократить дефицит ведет к ухудшению ситуации⁶⁶.

Нет оснований предполагать, что решение правительства Малайзии в 1997 году ограничить свободу перемещения капиталов хоть как-то помогло стране выйти из кризиса. Кругман, по крайней мере, признает, что часть вины лежит на азиатских банках, бравших краткосрочные займы в долларах и дававших долгосрочные кредиты в местной валюте, причем зачастую не без кумовства. Никакой Великой депрессии в Азии не произошло. Единственное исключение – Японию – вряд ли можно считать жертвой МВФ. Все страны, пострадавшие от удара 1998 года, быстро вернулись к росту. Рост этот был столь стремительным, что уже к 2004 году многие начали сомневаться в нужности двух дочек Бреттон-Вудса – МВФ и Всемирного банка⁶⁷.

Восьмидесятые породили совсем другой тип экономических киллеров, нежели описанный Перкинсом. Эти киллеры гораздо опаснее – им никогда не пришла бы в голову мысль о возможности применения насилия для достижения своих целей. Для них выстрел в яблочко – прибыль в миллиард на одной операции. Им совершенно не было интересно заниматься продвижением американского империализма после окончания холодной войны. Напротив, они скорее исповедовали либеральные, а не консервативные взгляды. Они не работали в МВФ или во Всемирном банке. Напротив, их компании были настолько частными, что их акциями даже не торговали на биржах. Это были хедж-фонды, с которыми мы впервые встретились в четвертой главе, когда говорили об управлении рисками.

Джордж Сорос – король королей хедж-фондов и повелитель рефлексивности.

Наряду с подъемом Китая бурное развитие хедж-фондов можно отнести к наиболее значительным событиям в мировой экономике после окончания Второй мировой войны. Хедж-фонды со своими слабо регулируемыми и чрезвычайно мобильными капиталами олицетворяют возвращение на рынок “горячего”, спекулятивного капитала, о котором почти ничего не было слышно между Великой депрессией и концом Бреттон-Вудских соглашений [70]. И король королей среди новой плеяды экономических тяжеловесов – Джордж Сорос. Неслучайно, когда премьер Малайзии Махатир Мохамад принялся искать, на кого бы свалить хотя бы часть ответственности за крушение национальной валюты, “болваном” он обозвал именно Сороса, а не специалистов из МВФ.