Восхождение. Кромвель

Что было делать? Кромвель колебался недолго. Сколько ни твердил он о необходимости договариваться, сколько ни трактовал, что силой ничего путного не добьёшься, договориться и на этот раз оказалось нельзя и только новой демонстрацией силы можно было вразумить представителей нации. Он разместил в Гайд-парке полк своей кавалерии, расставил посты у входов в Вестминстер, явился в зал заседаний, гремя шпорами, с солдатами за спиной, и прежние решения были отменены.

Генерал снова вывел кавалерию, а представители нации перестали посещать в знак протеста зал заседаний.

Настало странное время.

Страна закипала, стремительно и, казалось, неудержимо. Бедные, безработные, обнищавшие подмастерья, грузчики, матросы, ткачи, пастухи всё чаще поддавались пропаганде левеллеров, которые издавали памфлет за памфлетом.

Кромвель был против насилия и видел выход лишь в том, чтобы помирить короля и парламент. Он хотел бы путём договора, путём взаимных уступок заложить основы новой формы правления, когда власть в Англии будет разумно и равномерно распределена.

Но тут случилось непредвиденное: король бежал.

3

Кромвель был растерян, даже испуган. Куда скрылся этот беспокойный, неудачливый человек? С кем заключил новый союз против парламента, против армии, против Англии? Где он, во Франции или в Шотландии? С кем предстоит воевать, со всей Европой или только с шотландцами? Воевать немедленно или имеется немного времени для подготовки? И как это делать с армией, где солдаты перестали повиноваться своим офицерам, которой фактически нет?

Как всегда в минуты опасности, его разум работал чётко и ясно. Ровно в полночь он сообщил председателю нижней палаты об исчезновении государя, отдал приказ провести смотр армии не в один день, каре было намечено, а в один и в разных местах, не более пяти полков одновременно, так легче справиться с ними и восстановить дисциплину, выслушал доклад полковника Эдуарда Уолли, который должен был как зеницу ока беречь его величество.

Уолли заверил его, что охрана была усилена, посты умножены, с территории замка мышь не могла проскочить, самые подозрительные вельможи были удалены, в том числе Беркли и Эшбернгем, сношения с внешним миром сведены до необходимого минимума, вся переписка просматривалась. Правда, несмотря ни на что, до короля доходили какие-то слухи о волнениях в армии, в особенности о том, что военные настроены против него. Приходили даже записки, которые предупреждали его, что его хотят похитить или убить. Уолли об этом знал и несколько раз пытался уверить его величество, что охрана надёжна. Но это не помогало. Король отвечал, что и прежде охрана казалась надёжной, а появился корнет, и охрана предала своего монарха. Он стал беспокоен, ему всюду мерещились дурные приметы: то охота не удалась, то лампа погасла, то ночь омрачил дурной сон. Когда пришла последняя записка от Кромвеля, Уолли показал её королю и ещё раз заверил его, что и генерал и он сам сделают всё, чтобы оградить его личность от каких бы то ни было покушений. Карл поблагодарил. Посты были утроены. Сам Уолли глаз не смыкал. Однако никто не знал тайны замка так, как знал их король. Он оставил письма и с одним слугой потайным ходом вышел прямо из спальни за оцепление в лес. Там его ждали, если судить по следам, два всадника с лошадьми. Одно письмо было адресовано лично Уолли. Пленник благодарил его, уверял, что он не виновен в побеге, и просил беречь картины и обстановку. Это было всё, что Уолли мог рассказать.

Три последующих дня были, может быть, самыми смутными и тревожными за всё последнее время, нервы были напряжены до предела. Пятнадцатого ноября ранним утром генерал выехал с Ферфаксом к Уэру, где был назначен смотр первых полков. Они ехали в полном молчании, гадая, что ждёт их впереди, поднялись на холм. Внизу на широком убранном поле стояли полки. Их было больше, чем было приказано. Группа старших офицеров ждала в стороне. Когда они приблизились, им доложили, что приказ нарушили полковники Гаррисон и Роберт Лильберн. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что войска охвачены мятежом. На многих шляпах белели листки. Оказалось, что многие прикололи текст «Народного соглашения» в знак непреклонности своих требований, на других шляпах красовался девиз «Свободу Англии! Права солдатам! ».

Какие права, когда завтра может быть бой? Как повести этих солдат за собой? И пойдут ли они? А полковник Ренборо отделился от мятежных рядов и с вызывающим видом поскакал по направлению к Кромвелю и Ферфаксу. Он насмешливо улыбался, в руке держал всё тот же текст «Народного соглашения», который намеревался вручить генералам и перед лицом непокорных солдат потребовать республики и низложения сбежавшего короля.