Восхождение. Кромвель

Король оказывался бессилен. Округа торжествовала. Оливер Кромвель в её глазах был герой, хозяин болот. Он мог гордиться собой, но недолго пребывал в этом противном и тяжком грехе. Бог вовремя послал ему испытание, жестокое испытание, по правде сказать, видимо, соразмерив его с прегрешением. В 1639 году его поразила смерть семнадцатилетнего Роберта, любимейшего старшего сына, юноши честного, чистого, любящего и умного, главное, верного Богу, преданного истинной вере. Он был надеждой отца, и Оливер ощутил, словно в сердце вонзился кинжал. Вновь потерял Он себя, вновь был растерян и не находил себе места. В смятении он отправился в Лондон. Он встречался с родными, ходил из одного дома в другой, но не искал утешения. Казалось, ничего не искал. Он действовал как во сне. Его двоюродные братья входили в компанию, которая приобретала земли в американской колонии Провиденс. Он в неё тоже вошёл, внёс какие-то деньги. Мысль бежать, переселиться в Америку вновь тревожила его отуманенный мозг. Однако храм его души уже строился. В конце концов Оливер бросился за помощью к Богу, как и должно было быть, обратился к единственной книге, перечитывал целые главы, открывал её наугад. Однажды скорбящий отец прочитал:

«Я не говорю о нужде и лишениях, ибо выучился быть довольным тем, что имею. Я знаю, что значит быть превознесённым; всегда и везде я сумею и насытиться и быть голодным, терпеть нужду и быть вполне удовлетворённым. Я на всё готов и всё могу, с помощью Иисуса Христа, который укрепляет меня».

Он воскрес и был убеждён, что эти строки спасли ему жизнь. Было самое время воскреснуть и возвратиться. Наступала пора новых, неведомых и чудовищных испытаний.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

1

Король наступал, а его казна оставалась пустой. Конечно, королевская казна всегда была ненасытной, удивляться тут нечего, никто и не удивлялся. Монарха и его приближённых тревожило только то, что все наскоки на достояние подданных, не поддержанные парламентом, были одноразовыми, ограниченными во времени поборами или патентами на монополию и осушку болот, ведь одно болото можно осушить только раз и нельзя заставить приобрести патент на монополию дважды. Для спокойного, безбедного существования короля и двора необходимо было изобрести солидный и постоянный побор, который не нуждался бы в том, чтобы его утвердили представители нации. Лет через семь или восемь после разгона парламента такой побор удалось отыскать. В древлехранилище был найден акт, учреждавший корабельные деньги, которые тратились на борьбу с опустошительными набегами пиратов на английские берега. Правда, корабельные деньги собирались всего лишь с прибрежных городов и посёлков, да и акт учреждён был слишком давно, ещё до Вильгельма Завоевателя и вскоре после него был отменен. Так и что из того? Разве такой вздор может остановить монарха? Государя не могут остановить и более серьёзные препятствия. В этом Карл был более чем убеждён: идея неограниченной монархии была его сущностью. А потому, не задумываясь о последствиях этого шага, подсчитывая только ближайшие поступления в пустую казну, он ввёл корабельные деньги, сперва осторожно, только в прибрежных городах и посёлках, может быть, из желания поглядеть, что из этого выйдет. Оказалось, ничего зловредного не стряслось. Разумеется, возбудилось общее недовольство, пассивное сопротивление охватило графства Оксфорд, Эссекс и Девоншир, да какой-то лондонский купец отказался платить. С этими пустяками быстро справились лорды-наместники. Самых злостных смутьянов посадили в тюрьму. В лондонской тюрьме оказался и недовольный торговец. У него достало наглости обжаловать своё заточение в Суде королевской скамьи. Судьи не могли не понять, что заточение купца и в самом деле противоречит законам. Но они были королевскими судьями. Когда им приходилось выбирать между королём и законом, они принимали сторону короля.

Монарха устраивало, что принятые меры несколько успокоили налогоплательщиков и из прибрежных городов и посёлков стали поступать корабельные деньги. Тотчас корабельная подать была введена во всей Англии. Отныне этот налог должны были вносить даже те далёкие от моря местечки, которые испокон веку не видели ни пиратов, ни моря. Особенно же приятно было то обстоятельство, что подать можно было ввести на все времена. Таким образом, в Англии вводился один общий и постоянный налог, не спрашивая разрешения у представителей нации, ведь необходимость борьбы с пиратами была очевидна для всех.