Восхождение: Проза

— Я полагаю, — говорил, покашливая, Мордовцев, — что боевые действия займут у нас четыре-пять дней, максимум неделю. Особого перевеса в силах над Колесниковым мы не имеем, нам противостоит грамотный и неплохо вооруженный противник. Думаю также, что Колесников окажет нам прежде всего тактическое сопротивление, это в его интересах: банды разношерстные, сформированы в основном из дезертиров, каким является и сам Колесников. Местные же крестьяне воюют под угрозой, насильно. За прошедший с начала восстания месяц идеологам банды, конечно, многим удалось отравить души, настроить крестьян против Советской власти, Красной Армии и чека, но я убежден, что наши бойцы и командиры сумеют противопоставить им революционную стойкость духа, твердые убеждения. Наша народная власть в опасности, товарищи, об этом губернский комитет партии просит нас говорить прямо. Говорите бойцам и о зверствах, чинимых бандитами над советскими и партийными работниками, над красноармейцами из продотрядов, рассказывайте своим подчиненным о далеко идущих планах главарей и вдохновителей восстания… Впрочем, я, кажется, отбиваю хлеб у нашего комиссара. — Мордовцев с улыбкой повернулся к Алексеевскому. — Ты уж извини, Николай Евгеньевич, разговорился… У кого, товарищи, есть вопросы?

…Белозеров сильным решительным ударом выбил пехоту Григория Назарова из слободы Евстратовка, оттеснил ее до селения Межони. Бой начался к вечеру и быстро кончился — банда отступила. Помня о коварстве колесниковцев, Белозеров, оставшись ночевать в Евстратовке, выставил сторожевое охранение за пределами слободы, на соседних хуторах: Назаров (Евстратовку и Терновку оборонял Старокалитвянский полк) мог пойти в ответную атаку в любое время.

Ночь прошла спокойно, а к утру банда в триста штыков при сотне конных навалилась на Белозерова. Врасплох, однако, полк она не застала — и на сторожевых хуторах, и на окраинах слободы колесниковцев встретил плотный оружейный огонь.

Откатившись, бросив на снегу убитых и раненых, Григорий Назаров по приказу Колесникова (тот со штабными наблюдал за схваткой в бинокль) перегруппировал силы, наступающим теперь были приданы два орудия и три пулемета. Но успеха это не принесло — полк, проклиная огонь красных и своих командиров, атаковал вяло, трусливо.

— Чего топчешься, как баба на гумне?! — орал на Григория Колесников. — Зайди с левого фланга, по оврагу, ну! И конницу по оврагам пусти, в обход! С Колбинского[3] ударь! Баранья твоя голова!

— Да ото ж… И я так думав… — лепетал Назаров вздрагивающими губами, сдерживая под собою нервно танцующего коня. — А хлопци утиклы… Испугались, чи шо…

— «Хлопци!.. Утиклы!» — орал Колесников. — Соображаешь, что говоришь?! — Рука его сжала эфес клинка. — В тр-р-ри-бунал пойдешь, бога мать!.. Расстреливай трусов на месте, или самого расстреляем. Понял?! Никакой пощады своим хлопцам, их по деревням полно… Ну!

— Да стреляют, сатаны, дуже метко. — Григорий ткнул дулом нагана в сторону красных — в сером тяжелом утре четко уже проступали соломенные крыши слободы, отовсюду слышались выстрелы. — Як пальнуть, так обязательно хтось у нас падае…

— Ты, Григорий, сполняй приказ, — побагровел и Безручко, сидевший тяжелой тушей на громадном вороном коне. — А шо хлопци падають… на то она и война.

— Не тяни время, Назаров! — высоким, срывающимся голосом заверещал Нутряков. — Красных надо выбить из Евстратовки через час, не больше. Иначе к ним явится подкрепление, и тогда…

— Ладно, я поихав, — покорно согласился Григорий и в сердцах стеганул взвившегося под ним коня.

Маневр с обходом красного полка Колесников придумал хороший: Назаров с орудиями и пулеметами обрушил сильный огонь на фланги Белозерова, конница же — скрытно, оврагами — ушла в обход Евстратовки, скоро слобода была почти окружена.

— Вот так! — На обветренном лице Колесникова дергались злые желваки. — А то «хлопци… утиклы…». Вояки, мать вашу за ногу!.. Сам трусишь, и хлопци твои в штаны понаклали…

Штабные, сдерживая коней, посмеивались: прав дивизионный командир, чего там! Небольшая хитрость — и пожалуйста: скоро и этому красному полку крышка.

Отсюда, с крутолобого заснеженного бугра, хорошо видно поле боя. Поднялось уже малиновое, настывшее за ночь солнце, в слабых его лучах отчетливо проступили невидимые до той поры дома, дворы, сараи. Теперь можно было точно определить, какими именно силами обороняется полк Белозерова, понять, где у него уязвимые места. Колесников видел, что за Евстратовку бьется грамотный и смелый командир — он умело организовал оборону. Красные не собираются отступать, такой у них, наверное, приказ, что ж, тем хуже для них — время полка сочтено. Вот-вот появится со стороны Колбинского конница Назарова, ударит полку в тыл… Интересно, не тот ли это Белозеров, которого он знал еще в четырнадцатом. Надо будет потом посмотреть на убитого или сказать, чтоб Опрышко привез его документы.

Ну вот наконец и конница… Но что это за отряд на дороге со стороны станции. Неужели к красным пришло подкрепление?!