Восхождение Рэнсом-сити

До меня уже достаточно написали о Хэрроу-Кросс, старейшей и крупнейшей станции Линии; если свалить все написанное в кучу, то она будет выше самых высоких шпилей Хэрроу-Кросс, и у меня нет ни времени, ни желания эту кучу увеличивать. «Официальный статистический справочник топографов Линии» восхваляет размеры и мощность этой станции. Хэрроу-Кросс для Джаспера – как Джаспер для Восточного Конлана. На свете нет населенных пунктов крупнее этого, и дальше Хэрроу-Кросс дороги на север нет. Безумная поэтесса мисс Эрмоса Гаучер из Китона написала об этом месте поэму под названием «Крик», и хотя она никогда не была на Хэрроу-Кросс, а только видела ее во сне, я слышал, что поэму хорошо приняли любители подобных вещей, хотя должен предупредить, что она написана не в рифму. В 1874 году мистер Карсон три месяца прожил на этой станции в гостинице, на одном из последних этажей, и позже написал об этом книгу под названием «Трудящиеся во мраке», запрещенную на территориях Линии, хотя я слышал, что в других местах книга неплохо продавалась. Не думаю, что станция сильно изменилась с 1874 года к тому времени, когда я там оказался, разве что смога стало больше, он целиком накрыл гостиницу, где останавливался мистер Карсон, и ее превратили в меблированные комнаты. Я советую вам прочитать эту книгу, как и все книги моего друга мистера Карсона. Пусть он напишет обо мне несколько добрых слов, когда меня не станет!

Агент Джим Дарк писал о том, как однажды, пробираясь на станцию, миновал лабиринт темных туннелей, голыми руками своротил газовые поршни, перехитрил Локомотив и сбежал в украденном винтолете. Книга называется «Как я сражался в Великой войне» и официально запрещена на территории Линии, но на деле доступна всем желающим, и вы можете убедиться в том, что все, что говорят ее враги, чудовищная ложь.

Сам старик Бакстер или тот, кто создал его «Автобиографию», пространно пишет о тамошних порядках и хороших условиях для работников. Стыдно признаться, но, читая об этом в детстве, я размышлял только о жизни великих мира сего.

Сегодня утром мы увидели, что небо над нами исчерчено следами винтолета – он кого-то выслеживает. Мисс Флеминг увидела их первой, но и я их разглядел. Они уже исчезают – думаю, это значит, что винтолеты полетели дальше или вернулись на базу с отчетом. Небо над Хэрроу-Кросс всегда было темным от дыма, и это странное зрелище.

* * *

Из Джаспера в Хэрроу-Кросс меня в целях безопасности везли в автомобиле под охраной. В другое время важные персоны вроде меня передвигались на Локомотивах, но из подслушанных разговоров охранявших меня офицеров я узнал, что Локомотивы сейчас считались небезопасными, так как на них самих охотились. Этот факт так пугал офицеров, что они не говорили ни о чем другом, словно бесконечным повторением одного и того же смогли убедить себя, что это неправда.

Я не хотел ехать в Хэрроу-Кросс. Я хотел снова быть свободным. Но хотя времена менялись и дисциплина в рядах линейных не была прежней, мне не удалось подкупить офицеров и уговорить их меня отпустить – они просто не реагировали на мои предложения.

Офицеры помогли мне выбраться с заднего сиденья автомобиля и встать на ноги. Я открыл рот, чтобы в последний раз поторговаться или заговорить им зубы, но онемел от грохота, вони и размеров станции. Со словами «Сюда, сэр» офицеры повели меня прочь от автомобильной стоянки в арке номер шесть сквозь лабиринт коридоров к апартаментам на вершине башни. Они расположились гораздо выше, чем пентхаус мистера Бакстера. Из высоких окон новых апартаментов мне были видны уходившие вниз – в темные глубины, которых вряд ли достигал дневной свет, – ряды туннелей, стены которых были из черного металла. Во тьме их шевелились едва различимые мужчины, женщины и машины.

* * *

Согласно официальной версии я по-прежнему возглавлял Трест Бакстера – Рэнсома и был перевезен в Хэрроу-Кросс из Джаспера только для получения самой передовой медицинской помощи после ранений, полученных в результате коварной, бессмысленной и прочее и прочее атаки, в которой я храбро, хотя и без особой нужды, заслонил собой Локомотив Кингстон от пули убийцы.

Я в самом деле был серьезно ранен. Прошли не одна неделя, прежде чем я снова смог пользоваться правой рукой, и не один месяц, прежде чем в ней появилась прежняя сила, и все равно она до сих пор побаливает. Мне пришлось научиться отвечать на письма левой рукой.