Восхождение Рэнсом-сити

– В детстве, – сказал я адьютантке, когда мы, отвернувшись от яркого света, спрятались за автомобилем, – я прочитал «Автобиографию» мистера Бакстера много раз от корки до корки. Вы знали?

– Нет, сэр.

– Так вот, он много говорил о великих людях и о том, что история похожа на женщину и нужно брать ее под уздцы. Наверное, он имел в виду лошадь, а не женщину, но он был стар и немного не в себе. В общем, мальчишкой я больше всего хотел быть таким, как он. В смысле, хотел быть великим и оставить свой след в истории.

– Сэр! – в ужасе проговорила женщина.

– Похоже, у меня получилось. Как вы считаете?

– Когда он… Он продолжает расти, сэр. Должен ли он…

– Остановиться?

Понять, с какой скоростью растет свет, было сложно – на него было трудно смотреть. Но похоже было, что он разгорается медленно, но верно, примерно со скоростью идущего пешком человека, например, туриста, осматривающего достопримечательности станции.

По правде сказать, я не знал, когда свет перестанет расти. Его распространение уже превзошло мои самые смелые ожидания. Я не знал, остановится ли он.

Окно машины разбилось, осыпав мои плечи черными осколками.

– Все будет в порядке, – соврал я, – если мы не будем останавливаться.

– Сэр!

– Что?

– Нам нужно идти, сэр. Сейчас же.

– Да, да, разумеется. Да.

Мы с адьютанткой мчались по улицам станции. Она бежала первой. Мы направлялись к условленному месту встречи. Арка номер шесть, в полдень.

* * *

Арка номер шесть была одним из семи входов на станцию, достаточно больших, чтобы прошел самый крупный Локомотив. Она была сделана из серо-черного камня, а ее своды поднимались высоко над путями Линии, которые шли из города на юг и когда-то доходили до самих Источника и Глорианы и даже почти достигали Стен Мира. Теперь эта дорога была перекрыта силами Республики. Наверху арка была покрыта укреплениями и бараками, а в ее тени располагались склады, двигались машины и сновали люди. Вдоль путей маршировала процессия фантомов, одетых как первые поселенцы Запада, некоторые в цепях. Их лица были обращены к свету, льющемуся из самого сердца станции.

Адьютантка проталкивалась сквозь толпу, держа один конец чемодана, а я шел следом, придерживая другой.

Кто-то тронул меня за руку. Я обернулся и увидел женщину в черном плаще.

Это была Адела. Я не сразу ее узнал.

Мне было плевать на шрамы, я говорил об этом в письмах, и это оказалось правдой. Я выронил свой конец чемодана, и у адьютантки вырвался удивленный, рассерженный крик.

Адела произнесла мое имя – ничего больше, – и мы обнялись, чем удивили адьютантку.

– Ты, – сказала Адела, а я сказал:

– Я… мы…

Адъютантка прервала нас, потребовав сказать ей, где наш человек, куда мы идем и как собираемся выбраться со станции и попасть прямо в надежные руки республиканцев.

– Сюда! – крикнула Адела. – Быстрее!

У нас не было времени на слова.

Я снова ухватился за чемодан. Адела шла впереди, за ней торопилась адьютантка, я замыкал процессию.

Вместе мы свернули в узкую улочку, пролегающую между двумя зданиями без окон под аркой номер шесть, и вбежали в комнату, где нас ждал человек. Он улыбнулся, увидев нас, снял шляпу и распростер к нам руки.

– Этот человек работает на Республику, – сказала Адела. – Он…

– Нет, – опроверг я ее слова. – Я знаю, кто это. Однажды он пытался меня застрелить. Это Джим Дарк, агент Стволов.

Мистер Дарк сбрил свои знаменитые усы – возможно, в целях маскировки, – но я все равно его узнал. Он не отрицал моих обвинений, только снова заулыбался, словно я попросил у него автограф.

Адела вскрикнула в гневе.

– Прошу прощения, дамы, – улыбнулся Джим Дарк.

– Республика, – вздохнул я, – не знает, что мы здесь. Верно? И никогда не знала. Готов даже поспорить, что мы ей вовсе не нужны.

Джим Дарк кивнул, словно признавая, что я привел веский аргумент в нашем споре.

– Я говорил вам, что однажды мы сразимся по-честному, мистер Рэнсом. Этот день наконец-то настал, – усмехнулся он.

* * *

Выдержка у адьютантки была что надо. Она не тратила времени на гневные выкрики или жалобы на то, что нас предали. Молниеносно выхватив пистолет, женщина направила его на Джима Дарка. Но опоздала – агент Стволов застрелил ее.

Потом он улыбнулся и застрелил Аделу.

Думаю, он застрелил Аделу потому, что теперь, когда у него был я с чемоданом, она была ему ни к чему. Я его ни о чем не спросил.

Не буду описывать, как Адела падала. Не буду говорить, что я чувствовал. У меня нет ни времени, ни слов. Мне будет больно, вам это ни к чему, а Адела достойна большего.

Джим Дарк засунул пистолет в кобуру и заговорил. Не буду пересказывать его длинную речь. Зачем? Он только злорадствовал и бахвалился своей хитростью, а также тем, что весь мир может лететь к чертям, но Стволы ничто не сломит, ну, по крайней мере, не сломит его, и к черту Стволы, когда у него есть мой чемодан, он теперь самый богатый и влиятельный человек на земле.