Восхождение. Современники о великом русском писателе Владимире Алексеевиче Солоухине

Написав едкую перелицовку пушкинского «Воображаемого разговора с Александром I» в виде умозрительной беседы с «самым омерзительным из советских временщиков», Владимир Алексеевич обратился к созиданию. Стал первым председателем Фонда возрождения Храма Христа Спасителя, свел близкое знакомство с Императорским Домом, неоднократно отмечавшим его своим благосклонным вниманием.

Решающим в этой цепи, как видится, было незаурядное событие – посещение разгромленного во Второй мировой имения Гавриила Державина, а затем женского монастыря, что послужило основою для влюбленного разбора его оды «Бог». Почти одновременно произошло воцерковление, ускоренное близким знакомством с отечественной иконописью. В том же ряду находится стояние за ответственное разбирательство с останками Царственных Мучеников. Солоухин, и прежде не так уж редко посещавший заграницу, получил возможность не прикровенно (как когда-то, тайком, он пробирался в 1984 году к вермонтскому отшельнику), а достойно общаться с представителями первой и второй волн российского изгнания – и они принимали его с восторгом истосковавшихся по русскому соотечественнику людей, чему мне довелось быть свидетелем, в обоих полушариях, от съезда «Витязей» в Бельгии до всемирного собрания молодежи в Аргентине.

Еще при жизни у него вышло несколько многотомников – хотя некоторые остались незаконченными: удел редкий для живущего на родине сочинителя. Но главным достижением может быть названо – согласно древнему христианскому поверью, что благая воля получает воздаяние прежде на земле, а уже потом и на небесах – никем почти неожиданное, но им самим во многом подготовленное крушение власти сатанинского чужебесия (пусть и оборотившегося теперь в иную масть). Он говорил об этом с совершенною смелостью: «Все эти митинги с красными флагами – не что иное, как ностальгия по свинарнику: я хочу свою следующую статью так и назвать.

– Все, давай, ребята, назад, там кормушка. Но ведь свинарника уже нету, и фермы нету, и председателя колхоза – никого.

А для сомневающихся добавлял: «Что будет – не знаю: хуже, лучше. Но назад я не хочу. Вот моя позиция!»

О своем будущем он знал загодя, и поэтому сказал: «Мне 72 года, тяжело. Я хотел еще о Тамбовском восстании написать, но уже не поднять». И поведал, что покуда не дописанная его книга под названием «Чаша» будет посвящена некрополю русского рассеяния под Парижем на погосте Сент-Женевьев-де-Буа.

Владимир Солоухин удостоился исключительной чести первого (причем Патриаршего) отпевания в воскресшем соборе Христа Спасителя. Уже при земной жизни, всего за несколько месяцев до ее завершения, он мог лицезреть также, как на одном из парных, десятилетиями праздновавших в главном храме Кремля – Успенском – престолов вновь воссел Святейший Патриарх. Исполнения второго общего нашего чаяния – явления обок Первосвятителя Царя – он будет молитвенно ожидать уже в Царствии Небесном. И тогда совсем по-другому должны зазвучать завершающие слова его прощального романа «Последняя ступень», многих изображенных в нем первоначально задевшие за живое: «Даже в самый последний момент отчаяния и безысходности ты прошепчешь слова благодарности им, приведшим тебя за руку, словно ребенка, от ступени к ступени, до последнего края, за которым нет уже ничего от привходящих мелочных обстоятельств, а есть только полный простор, полная свобода и твоя добрая воля. Да еще – на все – воля Божья».

Владимир Бондаренко Взошедший на вершину

Владимиру Солоухину, замечательному русскому писателю, ныне исполнилось бы 75 лет. Его уже нет с нами, но есть у нас его книги, а у него – наши любовь и память, и есть ненависть его врагов, врагов России. Можно не удивляться полностью русофобским ОРТ и НТВ – но даже государственный канал РТР, содержащийся на наши, народные, русские деньги, – ни слова не сказал о юбилее Владимира Солоухина! Это ведь не Окуджава, не Василь Быков с его проклятиями всем москалям, не Борис Васильев, призывающий к расстрелу патриотов… Их юбилеи – громки и навязчивы. Солоухинская дата – окружена молчанием. Забыт талантливейший, прекрасный русский писатель, известный всему народу. И все «демократические» газеты, журналы, телепрограммы этого «не замечают». Разве что какая-нибудь литкозявка вроде Дмитрия Быкова опять может сказать: а кому, мол, этот Солоухин нужен?

Он нужен русскому народу. Он нужен русскому государству. Его книги живут сегодня и будут жить всегда.

Хранитель России

Владимирское село Алепино стало еще одним памятным местом на карте России. Здесь мы похоронили на старом деревенском кладбище, недалеко от могилы деда, прекрасного русского писателя Владимира Солоухина. Кладбище на высоком угоре, где-то внизу речка, а дальше до горизонта те самые владимирские проселки, которые воспел в своей прозе Владимир Солоухин.