Восхождение тени

– Скарн? – внезапно юноше пришло в голову, что выдавать своё одиночество криками – не лучшая идея. В последние дни пути они не встретили почти никаких других существ, но большей частью лишь потому, что Джикуйин и голодная армия его слуг опустошили местность, не оставив на мили вокруг никого крупнее полевой мыши. Но теперь он был далеко от копей полубога…

Баррик снова поёжился. Он знал, что ему следует оставаться на месте, но туман продолжал подниматься и принцу всё казалось, что он замечает какое-то движение далеко в колышущемся мареве – словно некоторые из жемчужно-белых прядей двигались не влекомые ветром, а будто сами по себе.

Ветер, между тем, усилился и стал холоднее. По листьям над головой принца словно пробежал печальный шёпот. Баррик покрепче сжал сломанную рукоять своего копья и пошёл вперёд. Молочное марево мешало видеть, но он смог идти почти не спотыкаясь, хотя время от времени ему всё же приходилось пробовать концом копья пятна теней под ногами, чтобы убедиться, что он не наступит в какую-нибудь нору и не повредит лодыжку. Но тропа перед ним оставалась на удивление ровной, и идти по ней было намного легче, чем по задушенной разросшимися как попало кустами местности, по которой они тащились последние несколько часов.

Только после того, как он сделал уже не одну сотню шагов, принц сообразил, что больше не выбирает дорогу, а следует ей: поскольку путь был чист, Баррик шёл туда, куда он вёл его. «А если кто-то… что-то… хочет, чтобы я туда шёл?»

Он едва успел задаться этим вопросом – и понять его истинное значение, – и тут краем глаза заметил, как что-то промелькнуло в белёсой пелене. Баррик резко обернулся, но между деревьями уже ничего не было – только завивалась спиралью дымчатая прядь, потревоженная его собственным движением; он повернулся обратно – и нечто того же цвета, что и туман, метнулось через тропу далеко впереди, слишком быстро, чтобы разглядеть, что это было.

Баррик застыл. Трясущимися руками юноша выставил перед собой обломок копья с зазубренным наконечником. Действительно, какие-то тени перемещались в тумане между самых дальних деревьев: высокие, в рост человека, но бледные и видимые настолько неясно, что это сводило с ума.

Над ним снова пронёсся шёпот – на этот раз он гораздо меньше походил на бессловный свист ветра, а напоминал скорее шипение на непонятном придыхающем языке. Шорох позади, легчайший, еле различимый шум шагов по листьям – Баррик крутанулся и на мгновение увидел невероятное существо: высокая, почти в человеческий рост, но скрюченная, будто корень мандрагоры, фигура была замотана с головы до ног, как покойник из королевской семьи, в бинты и лохмотья, белые, как туман.

«А может, это и есть туман, – подумал он в суеверном ужасе, – туман, принявший размытые человеческие очертания».

Кое-где в кисейных лохмотьях виднелись прорехи, под которыми что-то пузырилось и откуда сочилась блестящая серо-чёрная жижа. Хотя у призрачного существа не было глаз, казалось, оно ясно видит Баррика: мгновением позже того, как принц заметил его, бледное создание вновь растворилось в тумане рядом с тропой. Опять пробежал и отразился эхом над его головой свистящий шёпот.

Испугавшись, что его возьмут в кольцо, Баррик развернулся вперёд, но опутанные вервиями существа вмиг канули назад в туманную пелену.

Шелкины. Вот как птица называла их, а имя этого гиблого места – Лес шелков.

Что-то тонкое и липкое, как паутина, мазнуло его по лицу. Юноша ухватился за неё, но неведомым образом нить опутала его предплечье. Баррик не стал дёргать паутину второй рукой, чтобы не попасться и ею – а вместо этого принялся пилить связавшие его нити лезвием копья, пока они не лопнули – с резким, но почти бесшумным хлопком. Тут же к нему потянулась другая прядь, казалось, свободно вьющаяся по ветру – но обмотавшаяся вокруг него с пугающей точностью. Принц резанул её наконечником копья и почувствовал, как волокно натягивается, сопротивляясь, а подняв глаза, увидел, что одно из существ в белых обмотках скрючилось в ветвях и дёргает за свои длинные шелковины, словно кукольник за нити марионетки. Вскрикнув от страха и отвращения, Баррик ткнул его копьём и почувствовал, что кончик погрузился во что-то плотнее тумана или даже шёлковых нитей, но, тем не менее, совсем не похожее на плоть ни человека, ни животного: будто он проткнул связку прутьев, завёрнутых во влажный пудинг.

Шелкин издал странный певучий вздох и, вскарабкавшись обратно по стволу в гущу кроны, исчез за завитками тумана и завесой из шёлковых прядей, растянутых между ветками. Баррик отважился глянуть вперёд и увидел, что тропа, казавшаяся столь широкой и гостеприимной всего мгновение назад, сузилась до того, что он едва мог протиснуться, и превратилась в туннель, сотканный из белёсых тенёт – в точности логово хищного паука.