Восхождение тени

– Я – принц дома Эддонов! – его голос, вначале тихий и дрожащий, делался всё громче. Он поднял копьё так, чтобы шелкины могли его видеть. – Дома Эддонов!

Баррик закрепил своё оружие между корней дерева, заклинив наконечник в коре, и с силой наступил, обламывая большую часть сохранившегося древка. Оставшийся наконечник он ухватил здоровой рукой на манер кинжала.

– И если вы, жалкие призраки, думаете, что можете одолеть Эддонов, – его голос почти сорвался на крик, – тогда давайте, подходите!

И они подошли, и шелковые вервия их развевались.

Если бы они набросились на него скопом, атакуя и сверху, и спереди, Баррику точно пришёл бы конец: их движения были быстры и неслышны, и сложно было различить их в окружающей мгле. Но они, кажется, не обладали человеческим разумом, и потому вместо этого кинулись к нему как голодные бродяги: то один, то другой хватались за него, пытаясь опутать цепкой паутиной. Баррик, изловчившись, поймал одного за липкие пряди, подтянул поближе и рассёк шелкину брюхо обломком своего копья. Омерзительное чудовище рухнуло рядом с первым трупом, истекая пузырящейся серой жижей и завывая, как далёкий ветер.

И тогда остальные шелкины бросились к нему.

Баррик приложил все усилия, чтобы вспомнить уроки Шасо, полученные им так давно – тогда, когда мир ещё сохранял ясность рассудка – но старый мастер-туанец практически не учил их обращаться с ножом. И принцу оставалось лишь задействовать все свои навыки и стараться удержать оружие, чего бы ему это ни стоило.

Он дрался как во сне, с руками и ногами, облепленными белыми тенётами, как и лицо, впрочем, – что очень затрудняло обзор. Он вцеплялся в шелкинов, удерживая их за их собственные нитяные, с прилипшими к ним листьями покровы, и вспарывал копейным лезвием. Каждый раз, как он отбрасывал одного, его место занимал другой; и через некоторое время Баррик уже не видел ничего, кроме узкой полосы пространства перед собой, как будто весь остальной мир погрузился во тьму.

Он наносил удар за ударом, удар за ударом, пока силы его не иссякли, а потом просто упал без чувств, не уверенный даже, жив он или мёртв – да его это уже и не заботило.

– Пчбу ы уо оуда? – какой-то голос продолжал задавать Баррику вопрос, на который он не мог дать немедленного ответа.

Принц открыл глаза и встретился лицом к лицу с ночным кошмаром – существом, напоминавшим гниющую куклу из сушёных яблок[4]. Он завопил, но из его пересохшей глотки вырвалось едва слышное шипение.

Ворон отлетел немного, громко хлопая крыльями, затем вновь уселся на землю и выплюнул очередную пакость, свисавшую у него из клюва.

– Почему ты ушёл оттуда? – повторил он опять. – Мы же сказали тебе оставаться на месте. Сказали, мы возвернёмся.

Баррик перекатился на спину и сел, озираясь в приступе внезапной паники, но ни следа атаковавших его существ не было видно.

– Где они, эти шёлковые твари? Куда они подевались?

Ворон покачал головой, будто ему пришлось иметь дело с прискорбно глупым слётком.

– Точно так, как мы и сказали. Это есть земля шелкинов, и неуместно тебе здесь бродить.

– Я сражался с ними, тупая ты птица! – принц, шатаясь, поднялся на ноги. Все его мускулы нещадно болели, но покалеченная рука ныла в сто раз сильнее. – Должно быть, я убил их всех.

Но даже трупы шелкинов исчезли. Они что, испаряются после смерти, как роса?

Баррик углядел кое-что и наклонился, чтобы подцепить предмет концом сломанного копья.

– Ага! – он с торжествующим видом ткнул находкой в сторону Скарна – даже здоровая рука его дрожала от усталости. – А это что тогда?

Ворон оглядел липкий чёрный комок, облепленный обрывками грязно-белых нитей.

– Чей-то навоз – когой-то, кто был нездоров, – птица с интересом рассматривала неаппетитный ком. – Как мы полагаем.

– Это от одной из тех шёлковых тварей! Я разил их – распарывал им брюхо, и они истекали такой вот дрянью!

– А. Тогда нам следует поторопиться, – кивнул Скарн. – Съешь-ка это по-скорому. Шелкины вот-вот вернутся – и приведут своих сородичей.

– Ха! Погляди! Я ведь убил нескольких! – тут Баррик неловко запнулся. – Погоди-ка. Что съесть?

Скарн подтолкнул к нему брошенную на землю тушку.

– Прихвостень это, он и есть. Молодой ещё, но страсть какой тяжёлый, еле донёс.

– И ты хочешь… – Баррик выпучил глаза на трупик. – Ты хочешь, чтобы я съел это?!

– Ничего лучшего тебе сегодня не найти, – сварливо отозвался ворон. – Мы пытались оказать тебе любезность, да!

Баррику едва удалось сдержать мгновенный и жестокий рвотный позыв.

Собравшись с силами, он поднялся на ноги. Как бы то ни было, ворон был, без сомнения, прав в одном – слишком долго оставаться на том месте, где он убил шелкинов, было бы неразумно.

– Если собираешься съесть эту жуткую погань – ешь, – скривился юноша. – Но меня от этого зрелища избавь.

– Мы это, возьмём его с собой – на случай, если ты передумаешь…

– Да не собираюсь я это есть! – Баррик замахнулся, чтобы шлёпнуть чёрную птицу, но ему не достало сил. – Лопай давай скорее и пойдём!