11 Марта. Весна и солнце. Он приехал! «Desert Rose» Стинга на всех радиостанциях, такси, ночной город. Сухой снег, тучи, промозглая погода. Куда и делась начавшаяся весна? В три часа я уже в Борисполе. И эти растянувшиеся часы (рейс еще задержали: Tel-Aviv arrived. Istanbul expected 18.30) показались жизнью. Прогулки возле аэропорта нельзя выдержать более десяти минут — холодно — громадное небо, словно затаившийся зверь, стекает красными капельками закат, предчувствие чего-то огромного и страшного. Машина, распугивающая птиц. Сидим на скамейке у аэропорта — ночь, холод, он курит и говорит о Стамбуле. Потом едем, едем долго, едем уже сквозь ночной город, высаживаемся возле Бессарабского рынка. Бродим по Саксаганского и Горького в поисках кафе. Это кафе из картонных цветов, шишечки в сердцевинах картонных маков, он дарит мне африканские бусы — в этом вся какая-то нелепость нашего существования вместе. Он постоянно уходит звонить, чтобы было, где вписаться хотя бы на ночь. Наконец, едем к китайчонку Ли на машине, и через час я уже ухожу, чтобы мои не выкупили, что он приехал. Сегодня я как проснулась, поехала к нему, и от самого Индустриального моста шла пешком. Там как всегда зависалово сквозь табачную пелену, совершенно нетворческое, обламывающая атмосфера, а Вадичка-педичка мямлит по телефону, видимо, не хочет вписывать. Из этого чада мы сбежали гулять и гуляли, пока я не замерзла, по Пушкинской, после зашли на студию, там был только прорисовщик, который толком ничего не знает. Теперь я греюсь здесь и ем жареную рыбу, и только сейчас засияло солнце. В шесть встречаемся в «Ребекке».
14 Марта. Утром ели первый раз огурцы со сметаной. Я совсем забыла об открытии синагоги, потому что у Жени-флейтиста день рождения. Сейчас живем у Вадички на Ереванской.
15 Марта. Встала в семь, поехала сдавать кровь и сюда, переодеться в платье. Адик не поехал кровь сдавать, потому что сильно вчера устал. Еще эти кварцевые лампы — осталось три процедуры. Вечером Вадичка позвал нас в Динамо-Люкс и зашел. Они хотели сначала вдвоем идти, но я тоже пошла, и получилась не совсем приятная прогулка, еще дождь, мы все как бы отдельно идем по ночному Крещатику. Но Динамо-Люкс того стоил: Коган привез уникального финского типа — Мика… Мика Похьола — вау! Роллс-Ройс под дождем на углу гостиницы, графитти, высокая лестница, освещенная огнями, обыск при входе, негр-гардеробщик, игрушечный тигр, трехэтажное нагромождение галерей, обитые длинноворсовой тканью перила, диваны, оранжево-синяя карта созвездий, коридоры для барменов, огражденные цепями, тройные экраны, освещение, тень от контрабаса, стул, игра света на музыкантах и ударной установке. Ценз при входе — двадцать один год, но со мной взрослые парни и я беременна — меня пропускают без слов. И еще раз — вау!
16 Марта. Стоило провести целый день вместе — и к ночи поссорились, и конечно, нечего сваливать эту ссору на наши взаимные «измены» и на его марихуану. Я в плохом настроении, оттого что не хочу становиться его женой в том смысле, как они это понимают — такой женщиной, которая всегда есть под рукой для регулярных половых процедур, а ты себе проводишь время с подругами и оттягиваешься. Это самое отвратительное, что может быть. Я хочу, чтобы он был со мной, когда он со мной, а если находит другую девушку — то никаких камбэков, пусть с ней и живет. Только это по-честному и способствует прогрессу цивилизации. А то «уеду в Москву, погуляю, пересплю с какой-нибудь красоткой» — у меня вся истерика началась с этой его фразы, еще утром, конечно, после этого я о Москве и думать не хочу. А после: «А тебе-то что теперь?» Как будто я вещь, которая на время испортилась. Нет, день прошел хорошо, он хоть начал рисовать. Рисовал меня, я делала ему массаж. Он лежал, накрытый зеленым полотенцем, как шиитским знаменем. Ближе к вечеру ходили в «Кибер-кафе», с тем, чтобы я потом вернулась. По дороге купили пакет сока и авокадо в магазине за Оперным театром. В «Кибере» нас чуть не развели на 15 гривен, но у Адика хватило смелости выяснить отношения. Я поехала домой, слушала по дороге Стравинского. Но забыла у него ключ, и он догадался вернуться. Пришлось играть в шахматы, и в конце игры, конечно, поссорились — он переставил фигуры на четыре хода назад, мне показалось, что неточно, и вообще, меня такое раздражает. Я просто смела их с доски и сказала, что он выиграл. Стирали носки среди ночи.
