Воскрешая мертвых

– Топливо есть, – продолжает рассказывать Николай, – торф, дрова, уголь, даже солому можно забрасывать, всё жрёт. Смотри, только близко не подходи, зацепит ещё не дай бог. Тут сноровка нужна. – Николай обходит машину с правой стороны. – Паровик крутит шкивы, а мы к ним прицепили динамо-машины, вырабатываем электричество, кабель под землёй до монастыря кинули, станки ещё крутим. Не за день конечно всё обустроили, несколько лет возились, пока наладили. Живём в общем помаленьку.

– А почему в монастыре мотор не поставили? – спрашиваю я.

– Да так, – судя по голосу, Николай не горит желанием рассказывать об этом, – отец-настоятель против такую приблуду громоздить, и грязи, шума от него много, не для обители техника. Его конечно можно перетащить, я заранее подумал, на всякий случай на салазки его поставили, если поднапрячься, то можно сдвинуть, только зачем? Нам с ним и тут хорошо. И безопаснее так. Здесь такое давление пара. Не дай бог рванёт, как из пушки бабахнет, мало не покажется. Я поэтому всё время здесь живу, за ним присмотр нужен. Подмазать, подкрутить. Дел хватает.

Чувствуется, что Николай относится к машине как к живому существу.

– Вы сами всё придумали? – я пытаюсь максимально загладить первое хреновое впечатление, которое я произвёл на Николая, пялясь на него.

– Азат много сделал, – отвечает Николай, – ребята, короче, мы вместе справились.

– А что за батареи лежат на крыше? – не унимаюсь я.

– Батареи? – удивляется Николай. – А… это гелиоколлекторы – система для нагрева воды от солнечных лучей.

Видя мой недоумённый взгляд, Николай продолжает:

– Если в двух словах, то трубы проложены в утеплителе и в них закачана обычная холодная вода. Солнце нагревает её, и она за счёт термосифонного эффекта циркулирует по регистрам самотёком, то есть поднимается вверх, а оттуда поступает в бочку и к потребителям. Не кипяток конечно, но помыться можно и воду греть не надо, а главное – система работает сама по себе, даже если пасмурно, и ей не нужно электричества. Мы пробовали ветряки и солнечные батареи ставить, с пары мажорных коттеджей сняли, но толку в Подмосковье от них чуть, а возни больше. А в наших условиях сам знаешь, чем проще система, тем она надёжнее.

Из-за технических терминов я не всё понял из того, что сказал Николай, но, чтобы не показаться совсем идиотом, переспрашивать не стал. Просто кивнул и протянул:

– Ааа…

– Я, до войны, проектировал всякие отопительные системы, – добавляет Николай, – вот и пригодилось. Только болезнь потом стала прогрессировать, поэтому таким стал, – Николай ухмыляется. – Ну, хоть мозги прежние остались.

Николай явно не хочет предаваться одному из смертных грехов – гордыне. Также я замечаю, что за всё время разговора никто из работников ни разу не посмотрел на нас, точно меня здесь нет. Дисциплина чувствуется.

– Теперь ближе к твоей работе, – улыбка исчезает с лица Николая, – идём сюда.

Мы проходим в дальний конец ангара. Здесь пахнет навозом и ещё каким-то неприятным запахом. Принюхиваюсь. Запах знаком. Так воняет, если стоять рядом с выгребной ямой.

– Это, – Николай показывает на пластиковые кубы, врытые в землю, – ещё одна наша придумка – биогазовые установки.

– Чего? – переспрашиваю я.

– Вырабатывают метан из всякого дерьма, – Николай улыбается, – если в двух словах, то при разложении биомассы – навоза, птичьего помёта, растительных остатков и еды выделяется природный газ метан. Нам остаётся только собрать его и закачать компрессором в баллоны. Ты же, наверное, видел в трапезной в монастыре фонари?

– Да, – киваю я, – а почему здесь закопали, пахнет хреново.

– Здесь жарко всё время, ангар изнутри утеплили как смогли, – поясняет Николай, – и паровик почти всё время пашет, а разложение лучше всего идёт при высокой температуре, газа больше выделяется, а из ила потом удобрение для теплиц отличное.

Я мало что понял из того, что рассказал мне Николай, за исключением того, что меня видимо заставят возиться с говном. Хотя в моём положении жаловаться нельзя, и кто-то же до меня занимался этим делом.

– Каждый понемногу это послушание проходит, – точно прочитав мои мысли говорит Николай, – так что не думай, что тебя запрягли. Работа не сахар, но чистить руками отстойники не придётся. У нас тут всё механизировано. Я тебе покажу как. Быстро освоишься.

– Конечно, – пытаюсь я пошутить, – мне же в дерьме не привыкать возиться.

Николай не улыбается. Лишь строго смотрит мне в глаза и говорит:

– А ты не язви, жалеть тебя никто не будет, и заставлять никто не станет. Сам. Добровольно. Делаешь, или не делаешь. Пройдешь этот этап, двинешься дальше, а нет – твой выбор. Слышал, наверное, уже, по делам узнаете их…

– Слышал, – спешу ответить я, – рассказывали.

– Договорились значит? – Николай протягивает мне руку.

– Да, – я пожимаю узкую ладонь.

– Тогда приходи завтра, к восьми утра, – добавляет Николай и, развернувшись, уходит к паровому двигателю.

– А чего ждать? – кричу я ему вслед. – Давайте сегодня!

Николай поворачивает голову. Я вижу, как он ухмыляется.

– Хорошо, пойдём, – Николай машет рукой, – покажу твоё место.