Воскрешая мертвых

Во мне конечно немного веса, но явно больше, чем в хилом уроде. Скобы изъедены ржой, и я опасаюсь, что они сломаются, если я попытаюсь встать на них, но делать нечего. Закидываю оружие за спину, берусь за металл и медленно, стараясь даже не дышать, поднимаюсь по ним.

Скобы скрипят, прогибаются, но держат. Поднявшись на пару метров, упираясь головой в решётку, поднатуживаюсь и откидываю её в сторону. Выбираюсь из колодца, валюсь на бетонный пол. Здесь, благодаря маленьким оконцам, сложенным из матовых стеклоблоков с рифленой поверхностью, чуть светлее. Я рассматриваю убежище моего спасителя.

Склад заставлен каким-то военным оборудованием, стеллажами с деталями от грузовиков и деревянными ящиками зелёного цвета. Хочется верить, что это оружие или боеприпасы, но не верю в такую удачу. Проверю потом. Пока я верчу головой по сторонам, из колодца показывается выродок. Смотрю на его паучьи руки и медленные движения. Мне он почему-то напоминает морлока из фантастического романа Герберта Уэллса «Машина времени». Жуткая тварь, когда-то бывшая человеком, хотя урод больше внушает жалость, чем страх.

Выродок скидывает с плеча мой рюкзак. Захлопывает крышку и, для надежности, просовывает сквозь ушки, предназначенные для крепления дужки замка, металлический прут, валяющийся на полу. Затем он машет мне рукой. Я поднимаюсь и иду за ним, стараясь шуметь как можно меньше. Под ногами трещат куски штукатурки. Внезапно «морлок» замирает, к чему-то прислушивается. Я останавливаюсь. Видимо, его слух намного острее моего, да ещё противогаз мешает, но я тоже слышу шарканье множества ног. Кто-то идёт вдоль наружных стен. Доносится характерное клекотанье.

«Ходоки! – вспышкой проносится в мозгу. – Недолго они нас искали. – От мысли, что твари заметят комья свежевырытой земли и полезут в схрон, меня бросает в жар. – Идите отсюда! Идите! – мысленно шиплю я. – Суки долбаные!»

Мне кажется, что шарканье раздаётся уже где-то внутри здания. Смотрю на выродка. Он широко раскрытыми от ужаса глазами пялится на меня и мотает головой. Догадываясь, что так он говорит, что они не пройдут сюда, но верится с трудом.

Мы стоим, боясь вдохнуть. Прислушиваемся. Молимся. Внезапно я вздрагиваю от мощного удара в дверь. Створки трясутся, но внутренний засов, обмотанный цепью, держит. Выродок мертвенно бледнеет. Затем осторожно подходит к проёму и останавливается в метре от него. Снаружи доносится скребущий звук. Точно кто-то царапает ногтями дверь. Слышится фырканье, затем стрёкот, на который отвечают гортанным рёвом и от которого кровь стынет в жилах.

Выродок дёргается и падает на пол. Надеюсь, что снаружи его не услышали. Дверь осыпают градом ударов. По металлическому звуку похоже, что долбят топором или ломом. Но мощная железная дверь и стальные петли не поддаются. Я мысленно благодарю строителей прошлого за хорошую работу. В следующую секунду слышится звук разбиваемого стекла. Я резко поворачиваю голову и вижу, что одно из оконцев высажено водопроводной трубой. Остро заточенный конец, пробив насквозь стеклоблок, на секунду замирает, выдёргивается наружу, чтобы затем ударить.

Не знаю, что делать. Стрелять? Но тогда мы точно обнаружим себя, а так остаётся призрачный шанс, что ходоки бесятся, пытаясь выкурить нас, или берут на испуг, точно не зная, где мы заныкались.

Выродок встаёт и прикладывает палец к губам. Затем дёргает меня за рукав и показывает наверх. Пока твари колотят в дверь, мы по стеллажам лезем на второй этаж склада. Выродок карабкается с необыкновенным проворством, точно обезьяна, цепляясь за металлические стойки.

Мы забираемся на перекрытие и сидим тихо как мыши. Отдышавшись, выродок тычет мне пальцем в грудь, затем показывает на двустворчатое окно и медленно ползёт к нему. Я, скинув оружие, следую за ним. Стекло покрыто толстым слоем пыли, но замечаю, что в одном месте её нет – поверхность расчищена, словно кто-то тёр окно пальцем и получился круг, диаметром сантиметров десять. Отличная позиция, чтобы наблюдать. Можно упереться лбом и смотреть одним глазом на улицу, но при этом тебя не будет видно.

Выродок приникает к стеклу. Здесь, наверху, звуки ударов не кажутся таким жуткими. Дав уроду посмотреть с минуту, я тяну его за ногу и знаком руки показываю, что тоже хочу выглянуть наружу. Выродок кивает. Я, посомневавшись, снимаю противогаз, и заменяю его на респиратор. Если выродок до сих пор жив, то думаю, уровень радиации терпимый. Стараясь не сильно опираться на стекло, я приникаю к «амбразуре».

Туман почти рассеялся, и я вижу, что возле здания толпятся ходоки – человек пятнадцать-двадцать. Хотя людьми назвать их уже невозможно. Твари, замотанные в грязные тряпки, когда-то бывшие одеждой. Спутанные космы похожи на проволоку. Оскаленные перекошенные лица. Остекленевшие глаза. Раззявленные рты, напоминающие кровоточащие дыры. Все с ног до головы перепачканы в свежей земле и глине. У некоторых на ногах нет обуви. Из оружия только палки, утыканные гвоздями, обрезки металлических труб, арматурные пруты и ножи и топоры. Огнестрела нет.