Воскрешение Лазаря

Начинало темнеть. Солнце опрокидывалось за Авдеев курган, поджигая на прощание кроны деревьев. Будто огнем полыхнул, а потом начал медленно тлеть головешкой главный купол станичной церкви. В этой церкви Лазарь не был ни разу. Староверам запрещалось даже заходить за ограду в церковный двор — будто сам дьявол очертил незримую линию, за которую истинно верующим нельзя было переступать. А вот Дарьюшка часто в этом храме бывала. Когда они только еще начали встречаться, Лазарь был охвачен странным желанием — зайти вместе с ней в церковь и увидеть, как его всегда веселая огневушка подруга молится Богу, становясь там совсем другой, непохожей не себя — смиренной и тихой…

Хрустнула ветка. Лазарь направил на звук наган. Но тут же сбросил палец с курка. Из-за белых березок темным пятном выплыла Дарьюшка. Лазарь бросился к ней. Обнял девушку, размотал тугую косынку на ее голове. Целовал в губы, в шею, в глаза. Дарьюшка почти не отвечала на его поцелуи. Она просто приникла всем телом к нему и счастливо смотрела куда-то вверх. В небо.

— Живой! Живой! — только и шептала она то самое заветное слово, которое Лазарь и сам как заклинание повторял пять дней назад, убегая в дыму из станицы. Даже в сумерках он успел заметить, что лицо Дарьюшки сильно осунулось, под глазами залегли складки от пролитых слез. Будто обессилев, осела она на колени, продолжая обнимать Лазаря за ноги.

— Чего ты, Дашутка? — попробовал он подхватить, поднять девушку. Но потом сам опустился к ней.

— Голова что-то кружится. Я уж и не чаяла встретить тебя.

— А я тебя, мой воробушек. Как ты? Не обидели тебя эти изверги? — спросил Лазарь, гладя девушку по распущенным волосам.

Вместо ответа Дарьюшка тихо заплакала.

— Опозорена я навек, — этими словами она будто нож Лазарю в сердце вонзила.

— Кто? Рогачев?

— Да, — ответила Дарьюшка. — И брат его. И еще двое каких-то.

В голове у Лазаря помутилось. Он отлепил подругу от своей груди и сам упал лицом в траву. Теперь уже Дарьюшка гладила его по голове. Совсем как мать в детстве.

— Вот ведь как вышло. Прости меня, мой Лазорюшка. Я уж и петлю в амбаре приладила. Но не смогла себя убить, с тобою не попрощавшись.

Лазарь от этих слов подскочил. Стиснул ладонями щеки подруги и почти прокричал ей в лицо:

— Не смей! Мне без тебя жизни нет.

— А мне без тебя, — девушка обняла Лазаря за шею и принялась горячо нашептывать: — Ну вот и хорошо. А давай, милый мой, вместе застрелимся. Вот так, обнявшись, друг дружку убьем из твоего нагана, и, может быть, сразу на небесах в обнимку проснемся.