Воскрешенный любовник

Когда его губы, наконец, разорвали поцелуй, было ясно, что больше он не сомневается. Он отстранился для того, чтобы пройтись мягкими ласками по её шее, от чего она буквально поджала пальчики ног, а её бёдра задрожали… и Эрика могла поклясться, что ощутила остриё на своей коже. Мысль, что это мог быть клык — да ладно, что ещё, он же не держал зубами перочинный ножик? — заставила её выгнуться ему навстречу, и когда она грудями прижалась к его торсу, Бальтазар застонал.

Какой это был звук. Она ощутила его всем телом.

Прежде чем она осознала, что творит, её руки скользнули к полотенцу, и, блин, оно слетело так, словно держалось на тонкой ниточке. Бальтазар отбросил его на пол… И, о, Боже, она ощутила жар его эрекции.

Он был охрененно большим.

Между ними пылала страсть, их тела волнообразно двигались в унисон, как преамбула к тому, что вскоре произойдёт. И это было приятно. Как это было приятно…

Пока Эрика не почувствовала его руку на подоле своей футболки.

Бальтазар провёл ладонью по её талии, и тепло его руки не выбило из неё дух лишь потому, что она ожидала это прикосновение. Но оно заставило её оторваться от его члена.

Она не хотела, чтобы он видел её шрамы.

Не потому что смущалась или стыдилась их. Она не хотела, чтобы это волшебное мгновение разбилось из-за дерьма из её прошлого: он точно начнёт спрашивать про них, и ей придётся объясниться, потом он посмотрит на неё так же, как смотрят всё люди, со скорбью и жалостью на лице.

И резко всё снова станет крутиться вокруг того, что произошло с ней и её семьёй в ту судьбоносную ночь, и это волшебное электрическое мгновение заберут у неё.

Она устала от того, что её лишают нормальных вещей вроде секса ради удовольствия. Нормальной работы без заморочек. Праздной жизни без угрозы стать главной героиней документального фильма, повествующего о трагедии её семьи.

— Можно оставить футболку? — спросила Эрика хрипло, накрыв его руку своей и останавливая.

Он поднял голову от её шеи. Что-то мелькнуло на его лице, словно он не понимал, что в ней изменилось, почему она не хотела, чтобы он видел её груди, ласкал и целовал их. Но потом он кивнул.

— Конечно. Ты хочешь выключить свет?

Бальтазар выглядел обеспокоенным, словно был готов сделать всё, чтобы она чувствовала себя комфортно.

Забавно, как от таких простых вещей ощущаешь, что тебя любят и ценят.

Она погладила его лицо и пару раз моргнула.

— Нет, я хочу видеть тебя.

На его лицо вернулась дерзкая сексуальная улыбка.

— Хорошо. Я хочу, чтобы ты на меня смотрела.

И на этой ноте он откинулся назад, поднимая свой вес с неё. Когда его огромная грудь отстранилась, Эрика сделала то, что он одобрял — посмотрела на его литой пресс. Его член всё ещё выпирал из бёдер, и от одного вида его эрекции Эрика застонала и подняла колени выше, раскрываясь ещё больше для него.

Но он поднялся с её бёдер.

Только чтобы стянуть с неё боксеры.

Поднимая бёдра, чтобы помочь ему, Эрика закинула руки за голову, потом коснулась пальцами одной руки своих губ. Выгибаясь, она чувствовала свободу и раскрепощение благодаря тому, что оставила футболку на месте… И она была рада, что Бальтазар не стал заострять внимание на её просьбе.

Совместимость тесно связана с взаимным уважением.

И, черт возьми, они всегда шли бок о бок.

***

Когда Балз бросил её боксеры на пол, он был полностью настроен на секс… но при этом чувствовал боль в сердце.

Странные двойственные чувства, быть зажатым между похотью к этой женщине, желая трахать её до хриплых вскриков… И хотеть обнимать её так, чтобы ей захотелось рассказать ему, почему она боится снимать футболку.

Он был в её памяти ранее. Он знал, что на её коже осталось наследие той физической и душевной боли. И он хотел узнать эту историю из её уст, чтобы она сама решила поделиться с ним своей болью.

Но сейчас не время. Эрика ясно дала это понять.

— Ты прекрасна, — пробормотал он, устраиваясь на ней сверху.

Её бёдра приняли на себя его вес, и ему нравилось, как она запустила в свой рот свои пальцы, словно проверяла, каково это будет, когда он войдёт в неё членом.

— Как и ты, — прошептала Эрика. — Ты очень красивый.

— Правда? — Он подмигнул ей. — Повторяй чаще, если так хочется.

Её смех — самый прекрасный звук во всём мире.

— Напрашиваешься на комплименты?

— Мужчина хочет знать, что удовлетворяет свою женщину.

Когда она помрачнела, ему хотелось пнуть себя под зад. Но потом Эрика прошептала:

— Знаешь, я бы с удовольствием была бы твоей. В другой реальности. Будь мы… другими.

Он изучал её лицо, запоминая в сотый раз линию её скул, изгиб бровей, пушистые ресницы вокруг глубоко посаженных ореховых глаз.

— Сегодня ночью я сделаю тебя своей, — заявил он ей. — А завтра посмотрим.

Это было лучшее, что он мог ей предложить. И когда Эрика просто кивнула, закрывая глаза, Балз знал: она понимала, что у них будет не так много этих «завтра».

Поэтому стоит с пользой проводить ночные часы.