Воскресят меня стихи. Том третий

«Что-то пропадало…»

Что-то пропадало,
Находилось,
Чтилось в чтиве,
Снова пропадало.
Словно сила некая резвилась,
Чтобы мне как можно горше стало.

И когда я все собрал тетради
Воедино,
То отметил сходство:
У стихов –
Ни спереди, ни сзади –
Сиротство.

«Какая-то судьба усталая…»

С. Сергееву-Ценскому

Какая-то судьба усталая
Легла в тени,
Чтоб отдохнуть.
И опускались птицы
Стаями
На грудь,
На грудь,
На грудь,
На грудь.

Они кромсали
И уродовали
Все,
Что
Напоминало плоть.
И вот
Слилась
Судьба
С природою,
Чтоб
Стыд и совесть
Побороть.

И стала
Жгучею
Крапивою.
Шипами
Сделалась
Без роз,
Чтоб
Возрыдали бы
Счастливыми,
Кто эти
Муки
Перенес.

Алушта

Прыгунье в воду Розе Олейник

Совершенство….
Тихий взмах крыла,
Всплеск и солнце,
Высверк смутных линий…
Это все, чем ты для всех была,
Недоступной и непостижимой.

Это все.
Пускай пройдут века,
Новыми открытьями прославясь.
Но тебя никто наверняка
Не увидит той, какой ты мне казалась.
И никто той муки не поймет:
Как же можно объяснить… полет…

Тетрадь третья. 1951

«Подписывается смертный приговор…»

Подписывается смертный приговор,
А казнь, всем ведомо, отменена.
А дальше что –
Позор иль оговор
На все, как говорится, времена?

Как просто смертником почувствовать себя,
Один лишь гран свободы возлюбя.

«Бзык такой у меня…»

Бзык такой у меня,
Что другим добзыкаться,
Как до сердца Земли
Докопаться.

Бестайная вечеря

Вослед за тайною вечерей
Была безжалостная ночь,
Где каждый воскусивший веры
Стремился ближнему помочь.

И только лишь один иуда
Ждал острожного приблуда
Серебреников тридцати,
Чтоб самому сказать потешно,
Что жизнь тогда бывает грешной,
Когда в ней правды не найти.

А он прилюдно-гордо скажет,
Кого предал,
За что предал.
Но Бог язык ему завяжет,
Чтоб осторожно промолчал.

Чтоб состоялись злые муки,
Чтоб после смерти он воскрес,
Чтоб наложил иуда руки
На жизнь свою.
И снова бес
Кого-то яростно попутал,
Кто и стонал, и пировал,
И кто всю жизнь свою попутно
Святых и грешных предавал.

Вослед за тайною вечерей
Бестайная случилась ночь,
Где всякий,
Кто не знает меры,
Был втемную запить не прочь.

Чтоб вовсе не христа –
Иуду
Оплакать в этот скорбный час,
Который жадностью и блудом
Уж очень походил на нас.

«Незримость разума…»