Воскресное утро. Книга вторая (СИ)

Через десять минут мимо них покатила колонна, покрывая все вокруг пылью. И броня, и люди были укрыты ею, как покрывалом. Комков, стоя на обочине и щурясь от пыли, высматривал технику своей роты. Увидев ее, повелительно махнул рукой и тут же на обочину свернули одна за другой десяток БМД.

— «Во! Бывшая техника вашего батальона! Моей роте дали! — обернувшись к остаткам взвода Михайлова, сквозь рев двигателей прокричал Комков. — Садитесь! Покатаемся!»

Михайлов, отдав команду на размещение взвода на броне, вслед за Комковым полез в командирский БТР.

Бояринов шел вдоль колонны, выбирая место на броне, густо облепленной разведчиками и их имуществом.

— Эй! Военный! — окликнул его голос с БМД, мимо которой он проходил. — Не твою ли я задницу выручал под Тильзитом?

— Нет! Ты просто туда прибыл позже меня, то есть опоздал! — ответил Бояринов, всматриваясь в говорившего. — Говоря по-немецки, «Ти есть опоздун!»

— Так, славяне! Освободили место десантнику! — не отвечая на подколку Бояринова, продолжил разведчик.

Уже заняв место на броне и пристроив свой ПКМ, Бояринов под слоем пыли смог опознать Володю Шупейкина, с которым его действительно столкнула судьба в боях за Тильзит.

— Да ты никак и лычки на погоны получил? — разглядел под расстегнутым маскхалатом Володя.

— Это после Тильзита, — ответил Михаил.

— А мне «Звездочку» дали. Тильзит у меня уже не первое место за линией фронта.

— Ну, значит, буду догонять.

— Вот сейчас как раз подходящий случай.

— Ага.

— Так! Газеты! Одна на взвод! И боевой листок! Это кому газеты не хватит! Там важное правительственное сообщение СовИнформбюро! Всем ознакомиться! Надо было бы митинг провести всему личному составу батальона, да время не позволяет, — сокрушался замполит роты, раздавая по колонне агитационные материалы.

— Товарищ старший лейтенант! Дайте на нашу машину газетку почитать! — подсуетился Володя.

— Будет чего покурить за линией фронта, — заговорщицки подмигнул он Бояринову, — если трофеев не хватит.

— Так! Что тут у нас? — важно произнес он, разворачивая газету.

— Ни х…. себе! Смотрите, воины! — воскликнул он секунды спустя.

Бояринов скосил глаз на передовицу с сообщением СовИнформБюро.

И тут же буквально подорвался, впившись глазами в текст.

— Значит, они дошли! Дошли! Они дошли! — орал он бойцам своего взвода. Через минуту у БМД толпился весь остаток их взвода, вырывая друг у друга газету или заглядывая через плечо на ее страницу. Потом подошел Михайлов, забрал газету и, забравшись на броню, громко зачитал сообщение об уничтожении Осназом Красной Армии Фюрера Третьего Рейха Адольфа Гитлера. После чего замолчал. И молча снял берет. Ему последовал весь взвод. Потом — разведчики. Десантники знали, чего это стоило, а разведчики догадывались, что это сообщение оплачено жизнями. Но каждый был уверен, что оно того стоило и каждый из них смог бы это сделать. Но выбор пал на неизвестных героев.

Хотя почему неизвестных? Шупейкин подозрительно смотрел на десантников и особенно внимательно — на Бояринова. Минуты спустя все разошлись по своим машинам, оживленно обсуждая сообщение и строя догадки, как теперь пойдет война.

Шупейкин молчал. Молчал минут пятнадцать. Потом заговорщически спросил на ухо: «Ничего не спрашиваю. Сам знаю — военная тайна и все такое. Но! Сколько вас было?»

— Тридцать. Осталось в живых — теперь знаю — семнадцать или восемнадцать.

— Ну, брат! Нет слов! Завидую и уважаю!

Бояринов молчал. Перед ним в памяти стояли парни его взвода, оставшиеся прикрывать их отход.

16 июня 1942 г. Район г. Мариенвердер.

Перед маршем комбат разведбата сказал, что у них есть один шанс полностью выполнить задачу — этот шанс называется «скорость».

И усиленный батальон сделал это! Сто сорок километров одолели за двое суток.

Смирнов отметил разницу в поведении населения по отношению к ним сразу после пересечения бывшей госграницы с Польшей. Здесь не было цветов и радости. Зато было много мужчин.

И среди них немало с военной выправкой. И все — и мужчины, и женщины — смотрели одинаково с недоверием, как бы говоря: «Ушли швабы — пришли советы. Одинаково плохо». А нередко во взглядах сквозила плохо скрываемая злость и ненависть. Правда, в глазах тех, кого Смирнов причислил бы к бывшим военным, читался еще и интерес, когда они разглядывали технику, вооружение и экипировку советских солдат.