Воскресный день у бассейна в Кигали

Пришли Элиза, Валькур и отец Луи, пожилой и упрямый француз из Шампани, который один делал для больных СПИДом больше, чем все гуманитарные организации страны. Они слушали Джонни Кэша, ожидая, когда подойдут остальные, а тем временем двое парнишек рыли яму, такую глубокую, чтобы в ней поместился ящик. Напрасно Элиза, Валькур и отец Луи оглядывались по сторонам в надежде, что подойдет кто-то еще, - никого, кроме участников других похоронных процессий, поблизости не наблюдалось. Немного погодя показались солдаты, всюду рыскающие, как шакалы, они подошли ровно настолько, чтобы все заметили их присутствие. В этом полумиллионном городе сегодня утром десять зияющих ям уже готовы были принять свои ящики, ближе к полудню закопают еще с десяток. И еще не один десяток - ближе к вечеру, когда немного спадет жара. Подъехало грязное черное «вольво». Из него вышел Ландо с огромным букетом и осторожно бросил его на дно могилы. Он сказал, что ждать больше никого не надо. В банке пригрозили увольнением тем, кого сегодня утром не будет на рабочем месте. Частное радио «Тысяча холмов», которое совсем недавно начало вещание, объявило, что накануне скончался террорист по имени Метод и что всякий, кого заметят на его похоронах, будет считаться ополченцами сил самообороны соучастником, подлежащим уничтожению. К тому же ночью подожгли дом Рафаэля. Он укрылся у Элизы, но она не стала никому об этом говорить, чтобы не пугать. Словно извиняясь, Элиза пожала плечами, отец Луи пробормотал что-то на латыни, языке, который он неизменно употреблял в торжественные моменты либо когда совершал богослужение для друзей. Потом окропил ящик святой водой и сказал: «Метод, тебе не нужны ни мое благословение, ни мои молитвы. Все очень просто, ты брал от жизни лишь удовольствия. От этого ты и умер. Если ты и совершил тысячу смертных грехов, твои вчерашние слова помогут тебе искупить их».

Отец Луи замолчал, увидев, что идет Жантий. Она только что прошла мимо группы солдат, грязно оскорблявших ее. В одной руке она несла свои черные кожаные туфли, в другой - букет синих ирисов. Она шла гордо и прямо, как человек, исполняющий свой долг. «Я взяла отпуск, - прошептала она Валькуру, - я должна быть здесь с тобой. Я пришла не совсем ради Метода. Прости меня за прямоту». Она взяла его за руку и легонько пожала ее. Громко смеясь, к ним приближались солдаты. Стаи ворон терпеливо кружили: над кладбищем, Вдалеке шла семья и несла покойника на носилках, за ними-еще одна траурная процессия, люди, выбившиеся из сил, взбираясь на этот холм. Уже шесть тел ждали своей очереди, когда, закончат копать могилу Методу и выроют ямы для них, В небо поднималась мрачная какофония духовных песнопений, истеричного плача, урчания моторов и гудения клаксонов раздолбанных грузовиков с трассы Момбаса - Кампала, которую окрестили «дорогой СПИДа». В долине, отделяющей Содому, квартал шлюх, от кладбища, располагался грузовой автопарк со всей своей вонью и дымом. Он словно символизировал весь этот город. Ты ставишь грузовик, взбираешься на холм Содомы, чтобы пропустить несколько кружек «Примуса» и вставить пистон, а потом чуть позже оказываешься в свежевырытой яме на холме напротив.

Отец Луи продолжил свою проповедь.

«Мы собрались здесь, чтобы воздать должное достоинству человека, осмелившегося заговорить. Я здесь для того, чтобы сказать ему, что рай для него открыт. Разве можно хоть в чем-то упрекнуть человека, который умирает из-за желания любить? Вера моя укрепляет меня, но лишает всех средств, кроме, пожалуй, того, которым воспользовался Метод силы слова. Поэтому я говорю, что здесь, в Руанде, близок час, когда мы переступим грань человеческого и поразимся беспредельности собственного безумия. Хотел бы я вас успокоить, да не могу».

Священник расправил плечи и окропил могилу святой водой, размашисто разрезав небо крестным знамением, словно благословляя всю страну.

После того как могилу закопали, психоделический крест обложили по кругу камешками, Жантий возложила свой букет, и все погрузились в «вольво» Ландо, Фургон, на котором привезли тело Метода, уже уехал за следующей деревянной коробкой. На выезде из Ньямирамбо, рядом с мечетью, молодые люди из милиции хуту пробивались между машинами, распространяя одну из многочисленных прокламаций экстремистского толка, публикацию которых поощрял правящий режим. Ландо остановился и купил один экземпляр «Иджамбо».

«О чем сегодня пишут наши убийцы?»

Он протянул отцу Луи еженедельную газетенку.

– Говорят о Рафаэле, якобы продвижением по службе он обязан исключительно своим сестрам тутси, которых он подкладывает в постель белого начальника Народного банка. Ландо, вот и о тебе: чтобы отблагодарить директора, Рафаэля и Метода за те кредиты, что они помогли тебе получить, ты им предоставляешь номера в своем отеле для свиданий со шлюхами… естественно, тутси[30].

– Жантий, - сказал Ландо, - ты здорово влипла. Тебе нельзя возвращаться домой, по крайней мере пока.