Воскресный день у бассейна в Кигали

Снова хочу вернуться к болезни. Мы отказываемся говорить о ней, и молчание убивает. Мы знаем, что презерватив защищает, но ведь мы, могучие, сильные черные люди, идем по жизни так, словно мы бессмертны. Моя подруга Элиза называет это "силой самовнушения". Мы твердим себе, что нас болезнь не коснется, а сами трахаемся, трахаемся вслепую, тычем своим членом в самое чрево болезни. И я вам скажу - именно поэтому я и решил заговорить, прежде чем меня не станет: умрут миллионы. От СПИДа и, конечно, от малярии тоже, но есть болезнь куда более коварная, против которой бессильны презервативы и вакцины. Эта болезнь-ненависть. В нашей стране есть люди, которые сеют ненависть, подобно тем безумцам, что засевают своей зараженной спермой лоно женщин, а те несут смерть дальше, другим мужчинам и детям, которых зачинают… Можно мне глоток воды?»

На экране появляется рука со стаканом воды. Метод выпивает и заходится в кашле. Потом продолжает свою речь, но теперь говорит еще медленней.

«Я умираю от СПИДа, но смерть моя случайна. У меня не было выбора, это просто ошибка. Я думал, что это болезнь белых и гомосексуалистов, обезьян и наркоманов. Я рожден тутси, так написано в моих документах, но вышло это случайно. У меня не было выбора, это еще одна ошибка. Мой прадед узнал от белых, что тутси по сравнению с хуту существа высшего ранга. Он был хуту и сделал все, чтобы его дети и внуки стали тутси. И вот вам я - хуту-тутси, больной СПИДом, надо мной властны все недуги, разрушающие человека. Хорошенько посмотрите на меня, я ваше отражение, ваш двойник, гниющий изнутри. Я умираю чуть раньше вас, вот и вся разница».

Министр вскочил со своего места и закричал: «Это возмутительно». Он пронесся как смерч, разбудив своих задремавших было охранников. За ним последовали сановники, хуту и два представителя посольства Швейцарии, субсидировавшей Народный банк.

«Я ухожу счастливым, потому что наконец-то сказал все, что думаю. Прощайте, и да благословит вас Господь».

Где-то в глубине этого громадного, холодного и уродливого зала стояла и плакала Жантий. Когда к ней подошел Валькур, она сказала: «Метод прав. Обещай, что заберешь меня с собой, когда будешь уезжать отсюда, я не хочу умирать». Он дрожащей рукой коснулся ее щеки. «Я обещаю тебе». Все смешалось, он произнес всего лишь три слова и снова очутился в водовороте жизни. Он приехал сюда, чтобы жить неторопливо, бесцельно, без амбиций и страстей. Все, что хотел Валькур, прожить остаток жизни, никого не обманывая, но в то же время ни во что не впутываясь, не вставая ни на чью сторону. Однажды он написал: «Мы пленники собственных слов». И вот теперь он, пленник своего последнего обещания, трепеща и в то же время ликуя, отправился со всем честным миром напиться в заведении Ландо.

Едва Валькур уселся за столик, как стал скучать по Жантий - она не смогла отпроситься с работы. Он оставил приятелей, которые сгрудились вокруг длинного стола, уставленного большими кружками «Примуса», и забрался в угол за кривоногий столик, постукивающий о бетонный пол всякий раз, когда Валькур облокачивался на него, чтобы взглянуть на игру Лион - Монако, которую транслировал канал РФ1.

К нему подсел Ландо с бутылкой «Джонни Уокер Блэк» и двумя пивными стаканами, которые он тут же наполнил. Они определенно собирались напиться.

– Рафаэль однажды побывал в Квебеке, Метод тоже мечтал об этом. Ты не представляешь, как он ему завидовал. Я его в чем-то понимаю. У вас там весело. Вы так далеки от всего.

И Ландуал заговорил о Большой Аллее Квебека и жителях города, слегка подтрунивая над их провинциальной сдержанностью и над своими преподавателями политических наук из Лавальского университета. Когда он говорил им, что у руандийцев нет чувства меры, рассказывал о коррупции и жестокости, канадские преподаватели, симпатизирующие третьему миру, смотрели на него как на «жертву колонизации».

– Иногда у меня возникало странное ощущение, что это они, разъезжающие на своих «вольво», и были угнетенными черными, а я - белым наивным человеком, который хочет эксплуатировать Африку.

Валькур улыбнулся и осушил стакан. Его друг сделал то же самое, но без улыбки.

– Тебе лучше уехать, Бернар. Наш друг Метод был более проницательным, чем я думал. Он прав. Грядет настоящая бойня, самая большая из тех, что когда-либо видели Руанда. и Бурунди. Единственные, на кого остается надеяться, - зто «голубые каски» и твой канадской генерал. Но, как говорит сторонница сепаратизма Элен, он истинный канадец, ничем не отличающийся от швейцарцев, чинуша, строго следующий букве закона. А здесь, пока ты будешь пытаться следов, ать закону, уже сто человек погибнет. Допивай, и пойдем, я тебе кое-что покажу.