Воскресший гарнизон

– Вот я и говорю, барон: почему бы нам с пользой для дела не использовать часть вашего родового замка «Штубербурга»? Поместив в один из флигелей спасенного от лагеря художника Ореста, – станут утверждать со временем исследователи творчества этого мастера, – барон фон Штубер не только спас ему жизнь, но и создал все условия для творчества: закупил достаточно полотна и красок, снабдил литературой с репродукциями старинных икон и скульптур, позаботился о мраморных заготовках и скульпторских инструментах. Да к тому же приставил к Оресту искусствоведа, советника, телохранителя и просто заботливую женщину. И все это – в облике некоей Софи Жерницки, уже известной к тому времени в европейских искусствоведческих кругах.

Вилли оставил в покое вилку и бокал, откинулся на спинку кресла и, закрыв глаза, с минуту пребывал в полусонной, романтической неге.

– Вам известно даже о родовом замке Штуберов?

– Почему вы так недооцениваете меня, барон? – вежливо возмутилась Софи, выкладывая из дамской сумочки фотографию, на которой отец Вилли, в парадном мундире отставного генерала, был изображен прислонившимся плечом, голова к голове, к обер-лейтенанту Софи Жерницки.

Двое веселых, почти счастливых людей – под зеленой кроной яблони, когда-то давно посаженной самим Вилли.

– Опасная вы женщина, Софи, – покачал головой Штубер, не в силах оторвать взгляда от фотографии.

– Коварная – так будет точнее. А еще вы хотели признать, что в общем-то мы друг друга стоим. К сожалению, – с трудом изъяла снимок из конвульсивно сжатых пальцев барона, – отец понятия не имел, где вы находитесь и где вас стоит искать. Вы настолько обленились, барон, что даже не находите нужным уведомлять отца о том, что все еще живы. Кстати, чтобы убедить его в вашем существовании, мне пришлось придумывать байку о том, что мы с вами виделись за три дня до моего случайного – исключительно по делам службы – появления в окрестностях «Штубербурга».

– И как отец воспринял вас?

– Сначала настороженно. Затем, как видите, растаял, о внуках размечтался, не забывая при этом флиртовать со мной. Нет-нет, сугубо по-стариковски.

– Сколько же времени вы провели в замке?

– С трудом вырвалась в конце четвертых суток, вызвав этим у барона фон Штубера-старшего искреннюю обиду. Почти весь мой краткосрочный, поощрительный армейский отпуск прошел в этом вот прелестном весеннем саду, – постучала ноготком по снимку, – наш разлюбезный Вилли. Но при этом отец дал слово генерала, что не станет сообщать вам о моем визите. Только что я убедилась, что слово свое генерал держать умеет.

– Мы всего лишь один раз обменялись короткими письмами, считая их проявлением излишнего сентиментализма. Еще дважды я передавал приветы через сослуживцев. Кстати, что касается писем и прочих знаков внимания, то позволю себе заметить, что в этом смысле ваш любимчик-генерал еще ленивее и грубее меня.

– Считайте, что оправдались, – с сугубо женской подковыркой успокоила его Софи. И они одновременно взглянули на часы.

– Вы накормили моих мотоциклистов? – спросил Вилли официанта, доставая кошелек.

– В зале для денщиков, – вежливо склонил тот голову, плотоядно, исподлобья пройдясь взглядом по фигуре Софи. И только теперь, на всплеске ревности, Штубер понял, как ему хочется поскорее раздеть эту женщину, как он истосковался по женской ласке.

19

Какое-то время они сидели в машине молча, и со стороны могло казаться, что оба они бездумно всматриваются в раскачивающиеся спины следовавших впереди мотоциклистов охраны. Штубер вспоминал рассказ Софи о поездке в замок «Штубербург»; отца, оказавшегося на фотографии под цветущей яблоней рядом с Жерницки, и время от времени нервно подергивал головой, мысленно вторя одно и то же: «Это ж надо! Никогда бы не мог предположить, что эта женщина из одесского ресторана «Аркадия» окажется в твоем родовом замке. К тому же в тайне от тебя и в твое отсутствие».

– Да не нервничайте вы так, штурмбанфюрер, – вкрадчиво молвила Софи, приближаясь подбородком к его плечу. – Не собираюсь я претендовать на ваш родовой замок.

– Верю вам на слово, – проворчал Штубер. – Эта ваша идея с флигелем под иконописную мастерскую… В ней что-то есть.

– Чем ближе мы будем к развязке этой войны, тем больше вы будете видеть в ней смысла. Причем, заметьте, это уже не идея, а вполне конкретное предложение.

– Я обдумаю его. Только боюсь, что сам замок вскоре разбомбят: не русские, так западные союзники.

Софи внимательно присмотрелась к его профилю, немного напоминавшему профиль индейского вождя из книги «Следопыт» Фенимора Купера. То, что она собиралась сказать Штуберу, было столь же важным, сколь и рискованным.

– Послушайте, барон, мы с вами можем хотя бы на несколько минут забыть о том, что идет война, что мир поделен на вражеские лагеря, и поговорить так, будто мы уже оказались в послевоенной Европе?

– А что нам помешает?

– Если в замке расположится мастерская Ореста и мой искусствоведческий офис, ни одна бомба на него не упадет.

Штубер кисло улыбнулся, но, взглянув на серьезное, решительное лицо Софи, так с улыбочкой и застыл.