Восьмая горизонталь

А сейчас пришли не немецкие фашисты, а демократы всех мастей. Принцип тот же, убить и захватить чужое. Обыкновенное разбойное нападение, воровство, но под прикрытием демократических лозунгов. Всё чаще убеждаюсь, демократия, это замаскированная форма диктатуры. Причём, в одной из своих гнусных ипостасях.

Техника неумолимо приближается. Интересно, что думают, находящиеся в них люди? И думают ли они вообще? Но то, что трусят, это очевидно. Не раз ночь разрывает трескотня крупнокалиберных пулемётов, громыхают взрывы на побережье. Видно, кому-то мерещится опасность в оплавленных огнём склонах, вот и срываются они, заражая своим страхом других вояк.

Мужчина ухмыляется, подтверждает мою мысль:- Ещё не высадились, а уже в штаны навалили. Нервы, у бедняг, на пределе. А вдруг кто-то остался живой и камнем глаз выбьет. Трусы, любят воевать на расстоянии, а лучше с пультов персональных компьютеров. Но, к своему сожалению знают, закрепить успех может лишь наземная операция. А это для них большая неприятность. В будущем, больше, чем уверен, без колебания будут применять ядерное оружие, чтоб наверняка.

— Мне странно, почему со стороны Украины нет ни малейшего противодействия. Вроде армия есть, ракетные комплексы? — я удивлён нелепостью происходящего. Все, подвергшиеся агрессии страны, защищались, в меру своих способностей. И Вьетнам, и Югославия, и Ирак, и Ливия… но Украина не оказывает никакого сопротивления.

— Ты, немножко не в курсе, — криво ухмыляется мужчина, — Украина является членом НАТО.

— ? — меня ошарашило это заявление.

— Хорошо, что она не помогает в бомбёжках. Не падай в обморок, — видя, что я вытаращил глаза в великом удивлении, — советует он. — Для того, чтоб стать членом НАТО, Украине посоветовали СВЕРХУ, дать независимость Крыму.

— Это абсурд, Украина даже миллиметра своей территории никому не даст, — не верю я. — Даже крохотный кусочек косы Тузлы, выбила из-за рта России, а целый Крым, не верю.

— Ну, то ж, России, — вновь ухмыляется мой спутник, — а остров Змеиный отдали Румынии. А там, на шельфах, столько месторождений с газом. России не отдали, а вот румынам, пожалуйста! Так и с Крымом произошло. Как только Крым получил свою долгожданную независимость, Турция объявила полуостров своей территорией. Сунулась, получила от севастопольцев по зубам. Оказывается, были грамотные люди, проанализировали дальнейшие события и спрятали часть оружия, но его, крайне мало и всё равно, демократы обделались и придумали сказку об угнетенном татарском народе. Все западные СМИ были завалены страшилками, как крымчане, над ними несчастными, издеваются. Поднялась волна гнева и осуждения во всех демократических странах. Затем, как следствие, "высокоточные" ракетные удары по инфраструктуре Крыма и вот, конечный результат, высадка десанта. Однако, глупо погибнуть от руки трусливого наёмника, уходим, — он хлопает меня по плечу.

Я потрясён. В мозгах не укладывается сей сценарий. Настолько он не правдоподобен, но факт на лицо, Мировое Правительство, советники с серой кожей попахивающие аммиаком, а вдруг действительно, миром правят выходцы из чужих миров? Неужели некие силы и переместили нас в доисторический мир, с целью извести их, пока те не набрали всей своей силы? Тогда я нужен там, но я здесь! С тоской оглядываюсь. Горят автомобили, в воздухе витает тошнотворный запах от сгоревших людей, меня едва не выворачивает наизнанку. Мужчина тянет меня за собой. Лицо искажает гримаса страдания и ненависти, когда пробегаем мимо обугленных останков. Бегу как во сне, в глазах пелена, ощущение, что нечто хватает за ноги, спотыкаюсь, падаю.

— Вставай, натовцы уже высаживаются на побережье, — мужчина бесцеремонно дергает меня за собой, но я словно привязан. Вновь падаю.

— Не могу идти дальше, — в потрясении говорю я.

— Что случилось, сердце? — делает он предположение.

— Нет. Это нечто другое.

— Я тебя понесу.

— Боюсь, не получится. Меня не пускает мой новый мир, — меня озаряет эта мысль и я знаю, она верная.

Мужчина присаживается рядом:- Тогда я останусь с тобой.

— Неправильное решение, — хмурюсь я. — Кто я тебе? Даже не родственник и, в принципе, мы незнакомы.

— Слава, — протягивает он руку.

— Никита, — отвечаю ему на рукопожатие.

— Теперь мы знакомы.

— Всё равно, глупо. Мне уже ничем не поможешь, — я вновь пытаюсь встать, но меня словно толкнули в грудь.

— У меня в обойме осталось четыре патрона. Если завалю пару ублюдков, может, в Вирии для меня найдётся место, — грустно шутит он.

— Ты веришь в славянского бога? — удивляюсь я.

— Я верю в НАШ РОД, — неожиданно тепло улыбается Слава. Всё же пытается меня оттащить от дороги, но словно натянулась пружина.

На берегу, по гальке, елозит гусеницами тяжёлая техника. Вот десантники находят дорогу между склонами, и вездеходы ползут наверх.

С ужасом наблюдаю, как бронированные машины показываются на поверхности и направляются прямо на меня. Слава отползает за камни, приготовил к стрельбе свой переделанный газовый пистолет.