Восьмая Марта

Нет, не думал… А почему я об этом не подумал? Ведь это так элементарно! Ну, не похожа Синеглазка на прожжёную стерву и обманщицу. И если предположить, что она говорила правду… Ну я ведь могу это предположить? Тогда это стало бы отличной новостью! Хотя… ничего хорошего в наличии трёх братьев быть не может. А с другой стороны – уж лучше три брата, чем брехливая интриганка. Мне до болезненных спазмов в желудке неприятно думать, что такая милая малышка может оказаться хитрой сучкой.

– Ты далеко намылился? – оклик Геныча настиг меня на выходе из квартиры.

– Да не, я тут поблизости, – отзываюсь уже с лестничной клетки.

Похоже, мои ноги действуют на автомате. И вот теперь я завис, как дозорный сурикат, перед соседней дверью, а в голове полный бардак и никакой мало-мальски подходящей приветственной речи.

Рука уже раз пять дёрнулась к кнопке звонка, но каждый раз я себя останавливаю, потому что так и не решил, что скажу Синеглазке. Я понимаю, чем вызван этот ступор – я реально боюсь разочароваться, услышать неуверенность в голосе Марты, упереться в мелкие несостыковки.

Но не равнять же всех по Ирке… А образ нежной Синеглазки настолько далёк от Иркиного гламурного налёта, что последние сомнения отметены, а рука решительно тянется к звонку.

– Вот даже и не думай, – раздаётся тихое грозное рычание одновременно с распахнувшейся передо мной дверью.

В Тимоне ничего не изменилось, он по-прежнему с голым торсом и борзым взглядом. Только теперь мужик не улыбается.

– Ты что здесь забыл? – зло спрашивает он.

– Да уж точно не тебя. Марту позови.

– А ты чего такой наглый? – Тимон делает ко мне шаг. – Или непуганый просто?

– А ты рискнул меня испугать? – мне некомфортно от близости полуголого мужика, но дать ему в печень прямо сейчас – значит поставить точку в мирных переговорах и отложить на неопределённое время дружественный визит.

– Ты мне не нравишься, – тихо рычит Тимон мне в лицо.

А я мысленно уже нарисовал идеальную траекторию, по которой мой зудящий кулак взлетает к его гладко выбритой челюсти.

– Ты мне тоже, – спокойствие в голосе даётся мне нелегко, – поэтому советую тебе сдвинуться назад.

– Ссышь? – Тимон прищуривается, и улыбка обнажает его чересчур белые зубы, находящиеся в неприятной близости от моего лица.

– Очень не люблю, когда ко мне прижимаются особи не женского пола и начинаю сильно нервничать.

– Слышь, нервный, держись-ка ты подальше от этой квартиры, – цедит Тимон, но всё же отступает на прежнее место. – Я не хочу, чтобы ты здесь отирался.

Звучит как параноидальный бред, учитывая наше соседство.

– Ты заразный, что ли? – усмехаюсь. – «Хочу-не хочу» бабе своей адресуешь.

– Послушай ты, борзый щенок, – Тимон снова вышел мне навстречу и прикрыл за собой дверь в квартиру, – я не знаю, как ты это сделаешь, но, чтобы рядом со своей сестрой я тебя больше не видел. Она не для таких, как ты. Понял?

Несмотря на резкий тон, его слова бальзамом растекаются внутри, успокаивая нервы. С его сестрой! Это признание повышает градус моего настроения и настраивает на позитивный лад. Я даже готов пожать Тимону руку, но он вряд ли способен сейчас оценить мой дружеский порыв.

– А для каких? Для таких, как тот чёрт, что зажимал её у подъезда, пока ты тут в ящик пялился? – мой весёлый тон совершенно не вяжется с предъявами, которые я бросаю постороннему мужику. – Это вы вдвоём с белогривым мерином Антохой решаете, кто подходит вашей сестре, а кто нет?

– Ох, сучонок, ну ты меня выбесил, – рявкнул Тимон, а я ловлю боковым зрением резкое движение его руки.

Я быстро блокирую две очень неплохие попытки меня достать, а поймав удивлённый взгляд Тимона, ухмыляюсь и мысленно воспеваю хвалебный гимн Генычу. Отступаю на шаг назад, давая понять, что вовсе не собираюсь атаковать и с улыбкой произношу:

– Слышь, Тимон, ты не бери на свой счёт, мне просто очень повезло с учителем.

– Как ты меня назвал? – взревел сосед.

– Эм-м… Тимофей? – озадаченно спрашиваю, но тут же начинаю ржать, потому что по выражению его рожи понимаю – ни хрена он не Тимофей.

Далее одновременно происходят две вещи – я открываюсь, протягивая руку для знакомства, а в рёбра мне прилетает подлый и очень болезненный удар. Уже по растерянному взгляду Тимона я понимаю, что действовал он на автомате – на «Тимофея» среагировал.

– Нежданчик… – сдавленно сиплю я, сгибаясь пополам, но даже в мыслях не имею отвечать тем же.

Гораздо больше меня волнует другое – если Геныч пасёт за нами в глазок, то меня ждёт целая серия подобных плюшек, чтобы впредь исключить любой нежданчик. Подобный косяк с моей стороны мой друг воспримет как личное оскорбление.

Несколько секунд мы с Тимоном молча гипнотизируем друг друга. Я проклинаю свою расслабленность и невнимательность, а о чём думает этот недовольно сопящий мужик, понятия не имею, но неожиданно он протягивает мне раскрытую ладонь ребром вверх.

– Артём, – произносит он с особым нажимом. Вероятно, чтобы я, как следует, расслышал разницу между его именем и Тимофеем.

– Максим, – я, не разгибаясь, пожимаю его руку и начинаю ржать.