Восьмая могила во тьме

 На красивом лице заиграла лукавая ухмылка. А знала я это потому, что мои пальцы совершенно случайно раздвинулись. И не моя вина, что я узрела его, так казать, в чем мать родила. На вид Ошу было лет девятнадцать, хотя на самом деле его возраст исчислялся веками. Мало того, он был старше Рейеса. Но, даже зная об этом, я все равно чувствовала себя извращенкой всякий раз, когда смотрела на стройную мускулистую фигуру. Оша создали в аду, где он был рабом. Или даэвой, как их там называли. И жизнь у него была, мягко говоря, не сахар. Представить не могу, через что ему пришлось пройти. Быть рабом – это одно. Оказаться в аду – уже другое. А быть рабом в аду… От одной только мысли закипают мозги.

Зачем вообще в аду рабы? Что именно они там делают? Об их обязанностях я знала всего ничего. Например, что их вынуждали служить в демонской армии. Впервые я встретила Оша, когда он устраивал карточные игры, где на кону стояли души людей. Ко мне обратился клиент, чью душу выиграл Ош, и я хотела эту душу вернуть. Но такова природа даэвы. Он живет за счет человеческих душ. К счастью, мне удалось убедить его трапезничать исключительно теми, кто своей души не заслуживает. Ну, например, убийцами, наркоторговцами, гадами, которые пристают к детям, и лоббистами.

Короче говоря, тогда-то я и узнала, что Ош, или, как его называли внизу, Ошекиэль, сбежал из ада намного раньше Рейеса. Мало того, он единственный даэва, которому удалось оттуда смыться. Поначалу Рейес не доверял ему так, как я, но со временем научился полагаться на Оша. Ради Пип. Потому что демон, казалось, в глубине души на самом деле печется о нашей еще не родившейся дочери.

Однажды Рейес рассказал мне, что между Ошем в аду и Ошем на земле есть одна существенная разница. В человеческом воплощении не видно его шрамов. И от этого у меня за даэву болело сердце.

Правда, не сегодня.

Смерив меня взглядом с ног до головы, Ош по-волчьи ухмыльнулся.

- Я слышал. Но мне вроде как становится одиноко. Вот я и решил, что компания не помешает.

Прекратив разыгрывать из себя воплощение чистоты и невинности, я опустила руку и закатила глаза:

- Я тебя умоляю! Можно подумать, тебе вот это по зубам. – А потом ткнула пальцем за плечо: - Выметайся. Мне нужно закончить с приготовлениями.

- А мне нужно побриться, - тут же отозвался Ош.

- Побриться ты можешь и в комнате.

- Моя комната размером с чулан для швабр.

- Моя тоже. Тебя никто не просил сюда переезжать. Мог бы остаться в своем роскошном доме.

На самом деле мы и правда тайно поселили его в чулане, но нельзя обижаться на то, чего не знаешь.

- Чтобы вы без меня отгоняли адских псов? Ни за что! Но место тут действительно стремное, - добавил он и помотал головой.

Капли с черных волос попали мне на лицо. Я поджала губы, как будто Ошу будет до этого хоть какое-то дело.

- Согласна. Хорошо, что я не родилась в девятнадцатом веке и не стала монахиней.

Снова во всю мощь засияла фирменная ухмылка.

- Что-то мне подсказывает, что, даже родись ты в девятнадцатом веке, монахиней бы не стала.

Ош прав. Наконец прогнав его, я повернулась к зеркалу, чтобы освежить макияж, но, когда рассеялся пар, увидела нечто неожиданное. На стене у меня за спиной были нацарапаны имена.

Как будто прямо отсюда можно было заглянуть на чердак, я уставилась в потолок и, топнув босой ногой, сердито крикнула:

- Рокет!

И он тут же появился. Рокет умер в пятидесятых и был крупным высоким добряком. Глядя на него, я вспоминала огромного плюшевого медведя, с которым играла в детстве.

- Ты что творишь? Говорила же, что имена можно писать только на чердаке!

Мы с Рейесом обшили чердак несколькими слоями гипсокартона, чтобы Рокет не портил родные стены монастыря.

- Но, мисс Шарлотта, там место закончилось.

- Тогда начинай писать поверх уже написанных имен. В несколько слоев, как в лечебнице.

- Хорошо, мисс Шарлотта, но мне придется царапать на обоях, а сестра Хоббс этого не любит.

Судя по всему, сестра Хоббс была медсестрой в психушке, где вырос Рокет. Из того, что мне удалось узнать (а это какие-то крохи), его упекли в дурдом совсем еще юным. Видимо, дар Рокета был с ним и при жизни. Он знает имена всех людей, которые умерли на земле. И сделал целью своей жизни записать каждого из них. Трудно представить, о чем думали его родители, глядя, как их ребенок снова и снова записывает имена умерших людей на всем, что попадается под руку. В те времена отослать его на лечение было вполне ожидаемым решением.

Я улыбнулась его словам. Каждому, кто считает, что стены сделаны обязательно из обоев, стоит почаще выходить на улицу.

- Мы купим много-много новых обоев. Не переживай.