Восьмая нота Джокера (СИ)

Всё смешивается в безумный хаос, а я могу думать только о Мише. Не получается собраться с мыслями. Зрение становится туннельным, и я даже не замечаю бегущих навстречу людей в форме, наставляющих своё оружие – как робот продолжаю идти сквозь них.

Это точно не какой-то больной сон?

Я хочу проснуться…

Кто-то что-то спрашивает уже на улице, пытается отобрать у меня моего маленького монстра, но я не даю. Прихожу в себя уже в скорой, как по щелчку пальцев, где суетятся врачи, помогая Мишане продержаться чуть дольше, а она с силой сжимает мои пальцы.

- Не смей, поняла? Смотри на меня! Смотри и глаза не вздумай их закрыть, ясно тебе?

Она не закрывает. Слушает мой голос, но я вижу, как ей тяжело.

- Ты… Это он, да? Я ведь ему писала… А пришёл ты.

Она поняла?

Как?

Странно, почему испытываю такое облегчение?

- Не разговаривай. Просто оставайся со мной, ладно?

- Тебе было весело? Врать мне, - задевает за живое. - Это… того правда стоило?

- Мы поговорим с тобой, Мишань, - обещаю. - Позже. Когда тебя в порядок приведут. Я всё тебе расскажу.

Она больше ничего не говорит, и я готов всем сразу молиться, чтобы мы добрались быстрее.

В больнице, когда её увозят в операционную, из меня разом будто все кости и мышцы вынимают. Сижу в коридоре прямо на полу, глядя на свои окровавленные руки, и не знаю, что делать.

Оставить её не могу. Ни за что.

Кажется, если уйду, что-то точно случится, а ведь я правда думал, что у нас ещё полно времени вместе. Что мы поговорим, и даже если она не поверит, у меня будет шанс всё исправить…

Нащупываю в кармане кольцо и сжимаю до боли.

Нет, я не импульсивный идиот, который просто решил, что будет прикольно жениться в восемнадцать. Но я почти накопил на жильё и много думал. Идея жить вместе не пришла ко мне спонтанно – я просто подумал, будет здорово забрать Мишаню из этого дурдома, чтобы отчим больше не диктовал ей условия. И чтобы я мог сделать это по праву.

А теперь что?..

- Ты совсем рехнулся, сучёныш? - влезает в мои мысли рёв отца.

Он движется ко мне тараном и когда поднимает на ноги, я жду заслуженных пиздюлей, но вместо этого меня заключают в объятия, напоминая, что кости во мне всё же остались. Да он меня в детстве-то ни разу не обнял.

- Я думал, разом поседею! Сначала твой брат, теперь ты… Как ты, блять, мог, а? - от него пахнет сигаретами так, словно скурил пачку, и мне тоже хочется курить.

- Прости.

- Я тебе ещё устрою, чёрт мелкий… - обещает, принимаясь разглядывать на предмет поражений, но замечает чужую кровь. - Как она?

- Я не знаю. Никто ничего не говорит.

- Это всё-таки Абрамов?

- Он, сука, - челюсти сами сжимаются, стоит только о нём подумать. - Ты что-нибудь слышал?

- Походу, взяли они совсем не Абрамова, - награждает каким-то нечитаемым взглядом, и предчувствие чего-то паршивого зудит под рёбрами.

- В смысле?

И он показывает снятое каким-то ушлым репортёром фото издалека, и мне не надо даже напрягаться, чтобы узнать человека, которого под конвоем спешно запихивают в машину.

Славка…

Глава 41

* * *

- … Он сбежал! - голос отчима врывается в мозг назойливым жужжанием. - Где теперь его искать?

Моё тело будто каменное, а мысли такие вязкие, но память всё равно тут же начинает подбрасывать всё новые и новые картинки случившегося кошмара. Кажется, что всё это мне просто привиделось, только боль в груди слишком реальна, чтобы в неё не поверить. Это и правда произошло.

- Ты обещал, что он будет под присмотром, - Аристарх говорит чуть тише, и до меня доходит, что он общается с кем-то по телефону, правда, понять хоть что-то у меня не выходит – даже чтобы нормально дышать у меня уходят все силы. - Тогда пусть ищут!

Он вешает трубку, и я слышу, как его шаги приближаются, и он наклоняется, обдавая своим резким одеколоном.

- Всё-таки испортила мне всё, маленькая дрянь… Не думай, что так просто сдохнешь.

Я стараюсь оставаться спокойной, хоть это и непросто. Пульс вот-вот выдаст меня, но к счастью, отчим уходит раньше, чем успевает заметить, что я начинаю приходить в себя. Когда за ним закрывается дверь, я могу позволить себе открыть глаза и сделать пару вдохов.

В голове полнейшая неразбериха, а в душе вообще всё смешалось, и непонятно, от чего больнее – от ранения или воспоминаний. Неужели Абрамов правда кого-то убил? Неужели Ян всё это время играл со мной, как с другими своими куклами? Неужели был одновременно со мной и с Ликой?

Мой мысленный поток прерывают звуки шагов, и я не успеваю притвориться спящей, когда в палату, будто крадучись, заходит Эльвира Леонидовна. Она замечает моё состояние и искренне выдыхает:

- Слава богу, очнулась.

Мне не нравится, что она здесь, а мамы нет. Это ведь плохо, так?

- Где мама?

И выражение её лица мне тоже совсем не по душе.

- Миш…

- Что? Что случилось?

- У твоей мамы произошёл срыв, - признаётся, присаживаясь рядом. - Когда она узнала, что произошло с тобой в школе.