Восьмая жена Синей Бороды – 2

– Совсем не факт, что если мы пойдем этим путем, то не упремся в тупик и не сможем продраться дальше. Может, лучше повернуть назад, пока не поздно.

Энни решительно покачала головой в ответ.

– А если вы исцарапаетесь?

– Мне не впервой. В детстве я любила бродить по лесам и логам.

К одной из дверей замка они добрались  почти без потерь. Энни разорвала подол платья, зацепившийся за колючую ветку, когда нетерпеливо пыталась высвободить его. А Кристиан оцарапал кисть – он отводил ветви так, чтобы они не мешали идти его спутнице.

Каменные ступени, ведущие к массивной железной двери замка, местами разрушились и осыпались желтоватой крошкой. Заржавевший замок долго не хотел поддаваться, но в конце концов не устоял перед напором Кристиана, не желавшего уходить ни с чем.

Внутри было сыро и прохладно. Энни почувствовала затхлый запах плесени. Входную дверь оставили открытой, чтобы хоть как-то осветить длинный холл. Кристиан не подумал о том, чтобы взять фонарь, и теперь они брели в полутьме, то и дело спотыкаясь о разбросанный хлам.

Первым делом они забрели в гостевой зал. Света, падающего сквозь зарешеченные окна, было достаточно, чтобы оценить печальное состояние помещения. От сырости по каменным стенам поползли черные пятна. На потемневшем, но сохранившемся паркете кучей тряпья валялись полуистлевшие гобелены и разодранные шторы. Картины на стенах запылились настолько, что невозможно было разобрать, что на них изображено. Одна из картин свисала лохмотьями с подрамника. Должно быть, ее долго кромсали ножом, но выбросить почему-то не решились. Выпотрошенный шкаф зиял пустыми пыльными полками. Неподалеку к стене приткнулась оторванная резная дверца шкафа. Стол и стулья из красного дерева были варварски разломаны. Целой оставалась только продавленная софа с загаженной обивкой. Видимо, на ней спали. Обгорелая спинка стула лежала в закопченном камине. Кто-то находился в такой нужде, что не постыдился использовать дорогую мебель в качестве дров. Или оскотинился до такой степени, что ему было совершенно все равно, чем топить, на чем спать и что есть.

В других комнатах обстановка была такой же удручающей. В некоторых мебель полностью отсутствовала, и о том, для каких целей служила комната, можно было узнать только после пояснений Кристиана.

Чем дольше Энни бродила по замку, тем тяжелее на сердце у нее становилось. Здесь витал дух безысходности и тоски.

Лучше всего сохранилась кухня. На рейке на стене висели разнокалиберные медные сковороды и сотейники. Всю поверхность запыленных столов и подоконников занимали кастрюли – высокие и низкие, широкие и узкие, с крышками и без. На полках стояли плетеные корзинки, заглянув в одну из них, Энни обнаружила розовых мышат.

– По крайней мере, у нас есть с чего начинать. Здесь нужна только уборка, – она красноречиво посмотрела на массивные потолочные балки, с которых свисали серые космы паутины.

На втором этаже располагались кабинет, библиотека, гостевые комнаты и спальни хозяев замка.

В библиотеке ей пришлось осторожно переступать по полу, чтобы не наступить на книги, разбросанные по нему. Было похоже на то, что кто-то целенаправленно крушил комнату, стараясь нанести как можно больше ущерба. Книги валялись и кверху переплетом, и раскрытые как попало, бесстыдно показывали вырванные или изъеденные грызунами страницы. На испещренных буквами листах расползались желтые пятна от воды. Кое-где прочитать текст было уже невозможно.

– Кто все это сделал? – спросила Энни.

– Мой отец или кто-то из его дружков, – с отвращением выплюнул Кристиан.

Родительская спальня выглядела довольно сносно. Время пощадило ее. Кровать до сих пор была заправлена красным покрывалом. Однако в центре кровати пугающе чернел обугленный кратер – пожар успели потушить. Рядом с кроватью стояла люлька, завешанная кружевным пологом.

То и дело Энни поглядывала на Кристиана. Казалось, что он сейчас не здесь, не с ней, а там, в своем прошлом. Когда она его окликала, пугаясь его отрешенного вида, он обращал на нее внимание не с первого раза. Энни становилось жутко. Она понимала, что в те мгновения он видит этот разрушенный замок совсем по-другому, слышит голоса родных для него людей.

В детской Кристиан стал еще мрачнее. Взглянув на него, Энни вздрогнула – она успела прочесть на его лице боль и сожаление.

В спальне было две детских кровати с одинаковыми голубыми покрывальцами. В углу пугающе скалилась облезлая лошадь-качалка. Рядом с ней валялись деревянные мечи.

– У вас есть брат? – спросила Энни.

Кристиан покачал головой.

Помолчав, он все же ответил:

– Братья, – и тихо добавил: – Были.